Екатерина Риз - Закон подлости

- Он уже женился? Простыни проверили, можно обедать?

- Дима! - в голосе Люси слышалось серьёзное возмущение. Да и Анна Александровна была недовольна столь стремительным появлением младшего брата. А тот остановился, руки в бока упёр, проигнорировал кулак, что ему племянник показал, на Машу уставился. Один в один, как сестра недавно. Но если из-за Анны Александровны Маша нервничала, и прекрасно осознавала причину этого, то на Харламова она смотрела в непонятном ожидании. Не чуда, нет, просто от него неизвестно чего можно было ожидать, и он усмехался надменно и снисходительно, и на Машу смотрел не просто оценивающе, опять же напоминая этим сестру, он смотрел с прищуром и мужским нахальством.

Затем хмыкнул.

- Маша, значит.

Стас фыркнул и попросил:

- Дим, не начинай.

- Не помню, чтобы давал тебе слово.

- Мы не в суде.

- Ты, правда, так считаешь? - Он сделал шаг, Маше кивнул, призывая к ответу. - Где училась?

На знакомство с будущей родственницей это стало походить мало. И тон, и взгляд, и то, что другие молчали, ждали её ответа на вопрос Харламова.

- Юридический. Уголовное право.

- Уголовное? - Харламов присвистнул, но без должного уважения, скорее уж, посмеиваясь. - У Потапова?

Она кивнула. Наблюдала за ним. За ним все наблюдали, молча. Маша вдруг поймала себя на этой мысли, и осторожно огляделась. Анна Александровна молчала, будто ждала чего-то, Борис Николаевич едва заметно посмеивался над происходящим, Стас просто молчал. Только Люся стояла, сложив руки на груди, и неодобрительно поглядывала на Дмитрия Александровича. Тот принял задумчивый вид, выпятил нижнюю губу, и не торопился продолжать знакомство. И тогда Маша решила взять инициативу на себя, даже улыбнуться попробовала непринуждённо, и сообщила:

- Вы вели у нас несколько лекций, Дмитрий Александрович. По апелляциям и отказе в возбуждении. - Харламов ухмыльнулся после её слов, но Маша не смутилась. - И я была на одном из ваших процессов.

Это его заинтересовало. Он на Машу взглянул открыто.

- Так ты отличница!

У него были пронзительные голубые глаза. Совсем, как у сестры. Стасу вот достались карие, от отца. Он, вообще, был очень похож на Бориса Николаевича. А от взгляда голубых глаз членов этой семьи, Машу мороз пробирал.

- Я закончила с красным дипломом.

Это было её личным поводом для гордости. Но Харламов разочарованно поморщился.

- Плохо.

Маша растерялась.

- Почему?

- Из отличников редко выходят хорошие адвокаты. С красным дипломом тебе надо было идти в прокуратуру.

- Я не хочу в прокуратуру.

Дмитрий улыбнулся ей.

- А чего ты хочешь, Маша?

Вопрос показался опасным. Причем не только ей. Стас рядом заёрзал, Борис Николаевич смущённо хмыкнул, а Люся открыто возмутилась.

- Что ты пристал к девочке? Взрослый мужик, а ты к девочке пристаёшь.

Харламов даже не подумал смутиться. Удивлённо вздёрнул брови.

- Я не пристаю. А если и пристаю, ты виновата.

- Дима, - не выдержал Борис. Посмотрел с намёком. Дмитрий Александрович руками развёл.

- Я есть хочу. Она пирогов напекла, а меня не кормит.

- Ты же не один в доме, - мягко упрекнула его Люся. А когда мимо проходила, по плечу погладила.

- И даже не главный гость, - кинул упрёк дяде Стас.

Маша, пытавшаяся пережить недавнюю ситуацию, совсем не ожидала, что Дмитрий посмотрит ей прямо в глаза. А он посмотрел и сказал:

- Видишь? Никто не любит юристов. Потому что никто не любит правду.

- Не знал, что ты правдой апеллируешь, - подивился Борис Николаевич.

- Если я что-то говорю, это становится правдой, - с нескрываемым пафосом оповестил всех Дмитрий Александрович, но все только посмеялись. Все, кроме Маши.

- Пойдёмте за стол, - приняла решение Анна Александровна. Даже сделала попытку Маше улыбнуться.

- Наконец-то, - проворчал Дмитрий. И поинтересовался: - Люся, ты ведь испекла мои любимые, с рыбой?

- Специально для тебя.

Он стиснул родственницу в объятиях, когда они поравнялись.

- Никто не печёт таких пирогов. Ты можешь собой гордиться, тебе есть ради чего жить. Далеко не всем так везёт.

Стас с дивана поднялся и потянул Машу за руку. А Борис Николаевич вдруг совсем рядом с ней проговорил:

- Маша, вы не относитесь к словам Димы всерьёз. У него туго с чувством юмора, точнее, он у него чёрный. И злой.

Стас усмехнулся, поддакнул отцу.

- Да. К тому же, ему противопоказано быть некормленым. Он невыносим становится. Но, вообще, он классный.

Может быть и классный, подумала Маша, направляясь к столу. Когда ты ему близкий и родной. А вот чужие люди Дмитрия Александровича волнуют мало. Такая уж у него профессия, он отлично научился абстрагироваться от чужих проблем и несчастий. Он профессионал, с этим никто не поспорит.