Сергей Тихонов - Старая надежда

— Я арестована?

— Нет!

— Тогда незачем прятать меня в бункере. Я понимаю: на вас свалилась девушка из прошлого, человек, который прошёл сквозь врата, открытые врагом — это отличный шанс изучить противника! Но я не желаю становиться лабораторной мышью!

— Эми...

— Ты говорил, что я совершеннолетняя и обладаю всеми правами гражданина. Я хочу жить, Марко, неужели ты не понимаешь? Жить среди обычных людей, работать, учиться, заводить друзей. Хочу найти Джека, и не когда-нибудь в далёком будущем, а как можно скорее! — она перевела дыхание. — Я не смогу ничего из этого, если ты спрячешь меня на охраняемой базе и станешь готовить к реальности лишь в теории, а не на практике!

— Эми, ты несправедлива! — Марко начал заводиться.

Стоило бы притормозить, но она не удержалась, подхваченная чёрным течением, восходившим из глубин подсознания.

— А может это ты — несправедлив! — Эми закусила удила и, вопреки внутреннему голосу, который заклинал остановиться, выпалила: — Лучше бы я очутилась у «Отверженных», хотя бы была вместе с братом!

Марко побагровел, словно ему не хватало воздуха.

— У «Отверженных»?! — прорычал он. — Тебя убили бы в первый же день! Ведь ты — ошибка переноса. Никогда до этого двое не входили в одну точку прорыва. Хочешь узнать, почему видения и сны преследовали исключительно Джека? Малаах выдёргивали только склонных к восприятию их идеологии людей — представителей определённой расы и заданного психологического типа личности.

— Ты лжёшь! — Эми сама не верила, что кричит подобное, но её заносило, как машину на обледеневшем горном серпантине. — Ты клевещешь на ортодоксов, единственная вина которых — желание сохранить индивидуальность, а не эволюционировать вместе с вами! Меньшинства всегда угнетались, что в моем времени, что в этом!

— Когда меньшинство стремится физически уничтожить восемьдесят процентов человечества ради собственного выживания — это клевета?!

Марко наступал. Эми вжалась в стену.

— Хватит! — офицер грохнул кулаком по экрану. Поверхность хрустнула и разбежалась сотней трещинок, исказивших рисунок города: — Я слишком многих потерял, чтобы выслушивать подобный вздор от несмышлёной девчонки, которая не способна отличить друзей от врагов! Ты либо извинишься, либо...

— Либо что?! — перебила Эми. — Если вы намерены держать меня под замком — можете сразу убить, потому что я все равно не стану вашей безмозглой куклой!

— Ты нас считаешь... такими?!

Марко отступил на пару шагов.

Эми с ужасом видела боль в его глазах, словно она растоптала нечто настолько хрупкое, что невозможно выразить словами. Разочарование, как если бы твой друг сначала предал тебя, а затем несправедливо обвинил в двуличии и корысти.

Всё пошло совсем не так, как она планировала ещё час назад.

Эми захотела броситься к нему и извиняться, пока Марко её не простит, но почему-то замерла и лишь смотрела, как тот идёт к двери.

Слушала затихавшие вдали шаги.

Звонок лифта вывел Эми из оцепенения. Она молнией пронеслась по коридору, забарабанила кулаками по закрытым дверям, но было поздно. Кабина гудела далеко внизу, заглушая любые слова и извинения, что она кричала вслед.

Следующие два дня тянулись как две недели. Не было ни тестов, ни посетителей. Для Эми, как обычно, накрывали стол в зимнем саду, но есть не хотелось. Тяжёлое, гнетущее чувство вины иссушало её как солнце пустыню. Она пыталась связаться с Марко через врачей и медсестёр, но те лишь качали головами. То ли не понимали, то ли не желали понять.

Утром третьего дня, выйди из душа, она обнаружила на кровати пакет: смена белья, лёгкие хлопковые брюки, блузка и туфли. Мысленно напевая от радостного предчувствия, Эми переоделась.

Надежда сменилась уверенностью, когда медсестра провела её к лифту, и они спустились в больничный холл.

Марко услышал и всё понял! Хотелось танцевать от радости!

Эми обняла улыбнувшуюся медсестру и выскочила на улицу. Солнце ударило в глаза, и она прикрыла их ладонью.

Марко наверняка ожидает на небольшой парковке у входа! Она столько дней смотрела на неё сверху, представляя, как уедет из опостылевшей больницы...

Глаза привыкли к яркому свету и Эми с удивлением огляделась. Горькое разочарование, чувство вины, что терзало её в последние дни, вернулось, подавляя и лишая воли.

Не обращая на Эми внимания, мимо спешили люди. Проносились машины. Город вибрировал в обычном ритме.

И ни одного знакомого лица.