Сергей Тихонов - Старая надежда

— Сказал — едет сюда. Сказал — ты знаешь, как поступить. Просил слушать тебя и не спорить. Сказал, что любит нас, — сестра обняла его и прошептала: — Что случилось, Джек?

— Понятия не имею, — признался он.

Чёрт! Эми боится, а он не знает, как её успокоить... Джек пересказал слова отца и направился к вратам, держа сестру за руку.

У входа, на ступенях, сидел бродяга.

— Вам лучше зайти внутрь, — посоветовал ему Джек, — происходит что-то...

Он ещё не закончил фразу, как мужчина вскочил и указал в сторону Грайвича. Лицо незнакомца оставалось спокойным, но рука подрагивала.

Джек и Эми обернулись.

Вдали, почти на горизонте, за озером, за городом, с территории базы, на столбах пламени, словно колесницы богов, в небо поднимались сверкающие ракеты.

Джек застыл, а рядом, зажимая рот ладонями, замерла Эми.

Ни мыслей. Ни чувств.

Он будто превратился в стороннего наблюдателя, словно это происходило не с ним. Только не с ними. И лишь когда последняя огненная стрела скрылась за облаками, Джек сжал руку Эми и вывел её из ступора.

— Началось, — прозвучал тихий голос бродяги. — Все же — началось.

Незнакомец вышел на середину двора, примял траву и расстелил куртку. Лёг на спину и закинул руки за голову.

— Мы спускаемся вниз, — крикнула ему Эми. — Давайте с нами, здесь нельзя оставаться.

— Спасибо, девочка, но для вознесения это место не хуже любого другого. Для меня. Для людей моего круга. А вы спускайтесь. Если приедет ваш отец — я позову.

Джек повёл сестру в храм.

Интересно, что бродяга имел в виду под «людьми своего круга»? Он обернулся, намереваясь спросить, но Эми буквально втолкнула его внутрь и потащила за собой через заваленный мусором неф.

Не иначе как сумасшедший с манией величия. Нечего о нём думать. Есть проблемы важнее подозрительных незнакомцев.

Они спустились по узкой лестнице. Джек подвёл сестру к постаменту в центре крипты. Переключил экран в режим фонарика и положил смартфон на плиту.

Тусклый свет едва разгонял холодный мрак и превращал склеп в картинку из чёрно-белого фильма ужасов начала прошлого века. Эми тоже включила телефон, но Джек покачал головой. Надо оставить одну батарею неразряжённой.

Он усадил сестру на гранитный блок, а сам медленно обошёл крипту. Ни другого выхода, ни спуска в более глубокие подземелья. Джек устроился рядом с Эми и обнял её за плечи. Она сделала то же самое.

Говорить не хотелось. Да и что ты скажешь в такой момент?!

Все будет хорошо? Бред. Отец учил, что нельзя обманывать себя в оценке ситуации.

Я люблю тебя? Эми итак это знает и чувствует то же самое.

Джек крепче прижал сестру и ощутил, как напряглась её рука в ответном жесте.

Остаётся ждать. И надеяться.

Время тянулось медленно, словно густой мёд, стекающий из банки. Джек взглянул на светящийся экран смартфона. Прошло тридцать минут, а казалось — несколько часов.

— Думаю, надо позвонить отцу, — он удержал Эми и объяснил: — Один из нас должен остаться здесь, в безопасности. Мы же обещали.

Девушка кивнула.

Джек вышел во двор.

Бродяга лежал на прежнем месте.

Отец так и не приехал.

Джек взглянул на экран. Нет сети. Поднял смартфон к небу в надежде поймать сигнал. Бесполезно. Лучше вернуться в крипту.

Он поднялся по ступеням и в дверях столкнулся с Эми. Вот ведь! Сказал же — оставаться в безопасном месте!

Внезапно зрачки сестры расширились, словно та увидела дьявола во плоти.

Джек обернулся и время остановилось.

На месте Грайвича пылает шар нестерпимо яркого света. Он растёт как снежный ком, поглощает всё на своём пути.

Защищая Эми, Джек обхватывает её и бросается в распахнутые врата церкви.

Обогнать блистающую смерть невозможно. За ничтожную долю секунды ослепительная вспышка стирает мир. Невероятная сила подхватывает его и бросает вперёд.

На мгновение в сознании Джека возникает образ человека в белом. Его одежда сияет ярче окружающего света. Глаза, лишённые зрачков, затягивают в колодцы расплавленного серебра, а руки, скрытые широким одеянием, раскрываются в приветственном объятии.

Затем все исчезает. Даже свет.

4. Враги общества

Джек очнулся.

Он будто пересёк реку абсолютной тьмы. Его словно разобрали и сложили заново.

Сознание прояснилось, и окружающее пространство вернулось к трём измерениям, смягчённым плотной вуалью теней.

От духоты и жары мысли плавились как металл в кузнечном горне, но каменные плиты немного охлаждали спину, а потому вставать с шершавого пола не хотелось.