Стивен Стерлин - Грядущая буря

«Уже скоро», подумал он, надеясь, что это случится как можно скорее.

Рон питал отвращение к так называемым авторитетным экологическим организациям.

Многолетнее сотрудничество с государством превратило их в лоббистов, а не в идеалистов. В обычных торгашей-барышников, и при том бесчестных.

Но спохватившись, он напомнил себе, что, несмотря на все их недостатки, им все еще много нужно было сделать хорошего. И теперь он ощущал на себе настолько подавляющее чувство убегающего времени, событий, выходивших из-под контроля, что не мог простить изменников. Частые и пусть даже самые маленькие компромиссы казались ему сдачей интересов.

Возможно, ему не хватало чувства меры, или, возможно, у них самих не хватало стойкости, когда они позволяли отговорить себя от защиты лесных массивов и водно-болотистых территорий, от ужесточения правил.

Как он мог сочувствовать тем, кто намеренно закрывал глаза на изменения климатических условий, на рост заболеваемости раком кожи, на мутировавших лягушек? Ведь это реальные тревожные звонки, а не выдумки нескольких дурачков-параноиков.

Рон с отвращением бросил эти статьи с новостями на стол. «Нежели не понятно, что это война?»

Он поднял голову. Стоп! Нужно, чтобы это было нечто большее, чем война, это должно стать крестовым походом, да. Он часто думал, что для любых глубоких изменений в происходящем требуется элемент фанатизма — нечто вроде религиозного обращения. Примерно как — дерзнет ли он так подумать? — Гитлер обратил немецкий народ в нацизм. «Если это действует во благо этих преступников, то почему бы этим не воспользоваться мне?» Ключом является просвещение; и он будет сражаться за сердца и умы подрастающего поколения.

«Шить форму – это уж слишком», подумал он, «но вот значки вполне подействуют, а также лозунги. Транспаранты, митинги, все эти старые трюки для привлечения внимания и возбуждения людей». Это вполне можно сделать — даже сейчас, когда даже обычные дети пропитаны цинизмом.

Потому что в действительности и по сути люди не меняются, несмотря на смены поколений; они только думают, что меняются.

Он схватил блокнот и стал записывать идеи.

ОФИС КРЕЙГА КИПФЕРА,

ЮЖНАЯ КАЛИФОРНИЯ

Крейг Кипфер сидел за своим матовым столом из стекла и стали, защищенный полдюжиной контрольно-пропускных пунктов, в своем бомбонепробиваемом, бронированном бункере управления. Трудно было поверить, что этот его изысканно оформленный, искусно освещенный кабинет представлял собой железобетонную коробку; воздух здесь был свежим и теплым, и богатые драпировки скрывали место, где могло бы быть окно. Полное отсутствие внешних звуков делало кабинет жутковато, почти угрожающе тихим. Или, возможно, ощущение угрозы, исходившее от человека, сидевшего за столом.

У него было помятое лицо человека средних лет, в котором все же еще каким-то образом сохранялось довольно доброжелательное мальчишеское выражение. Но это только пока не заглянешь в его агатово-зеленые глаза. После чего невозможно было себе представить, что он когда-нибудь вообще мог быть невинным, как дитя.

Выцветавшие рыжие волосы намекали на импульсивный темперамент. На тенденцию, с которой он боролся всю свою жизнь, и так успешно, что среди своих сверстников он был известен своим железным самообладанием. Самообладанием, которое в настоящий момент подвергалось тяжким испытаниям.

Кибердайн был разбомблен и стерт с лица земли. Опять.

Кипфер закончил чтение рапорта, который он уже и так прочел до этого два раза, и нажал на селекторную внутреннюю связь.

«Пригласите его ко мне», сказал он, опасно тихим голосом.

Прогудел дверной замок, и вошел Трикер, осторожно закрыв за собой звуконепроницаемую дверь. Кипфер одним пальцем указал на кресло перед своим столом и подождал, пока его агент сядет в него. Затем он подождал еще немного, не отрывая глаз от лица Трикера.

В конце концов, Трикер моргнул и опустил глаза; он еле заметно покраснел на фоне своего белого воротничка, что свидетельствовало о его унижении. Кипфер это заметил и частично смилостивился; так волк-альфа принимает свидетельства подчинения от низшего.

«Кто-нибудь в курсе полной картины происшедшего в ту ночь?», мягко спросил Кипфер. «Потому что, с моей точки зрения, существует много вопросов, остающихся без ответа».

«Если кто-то и представляет себе полную картину, или наиболее важные ее части, так это Джордан Дайсон», сказал Трикер. «К сожалению, его прикрывают. У него есть очень влиятельные друзья в ФБР, которые довольно открыто этим заинтересовались. И у него еще семья, члены которой его ежедневно посещают. Кроме того, он очень хорошо знаком с методами ведения допроса, и поэтому его не так просто допрашивать».