Эпиктет - Беседы

«Затем Музоний Руф напал на Публия Целера, утверждая, что тот своими ложными показаниями погубил Барею Сорана. Все понимали, что разбор этого дела грозит снова превратить Сенат в арену взаимных нападок и раздоров, но подлость и вина Целера были столь очевидны, что спасти его от расследования оказалось невозможным. Все чтили память Сорана, Целер же, некогда обучавший Барею философии, а позже выступивший против него свидетелем, предал и опозорил то самое чувство дружбы, которое так красноречиво восхвалял…» (Тасit, Hist., IV, 10).

Тацит рассказывает, что в Риме недовольство Нероном достигло той степени, когда терпеть самовластие становилось уже совершенно невозможно, и возник широкоразветвленный заговор. Накануне того дня, когда заговорщики должны были приступить к решительным действиям, вольноотпущенник одного из них. Милих, по некоторым действиям своего патрона догадался о том, что должно произойти: «И вот на рассвете Милих отправляется в Сервилиевы сады. Остановленный в воротах, он заявляет, что принес важные и грозные вести, и привратник отводит его к вольноотпущеннику Нерона Эпафродиту, а тот к Нерону, которому он сообщает о нависшей над ним опасности, о решимости заговорщиков» (Тасit, Аnn., XV, 55). Светоний рассказывает о другом эпизоде. Дело происходит в последний день жизни принцепса. Уже вспыхнули восстания армейских частей в провинциях, уже преторианская гвардия отказалась защищать императора, даже раболепный Сенат объявил его врагом отечества. Нерон скрывается на вилле одного из своих вольноотпущенников. Не желая подвергнуться той страшной казни, которая полагалась врагам отечества, Нерон решает покончить с собой: «В ужасе он схватил два кинжала, взятые с собою, попробовал острие каждого, потом опять спрятал, оправдываясь тем, что роковой час еще не наступил. То он уговаривал Спора начинать крик и плач, то просил, чтобы кто-нибудь примером помог встретить смерть, то бранил себя за нерешительность такими словами: "Живу я гнусно, позорно – не к лицу Нерону, не к лицу – нужно быть разумным в такое время- ну же, мужайся!" Уже приближались всадники, которым было поручено захватить его живым. Заслышав их, он в трепете выговорил: "Коней стремительно скачущих топот мне слух поражает" – и с помощью своего советника по прошениям, Эпафродита, вонзил себе в горло меч» (Suet., Nеrо, 49).

Подробнее см.: Штаерман Е. М., Трофимова М. К. Рабовладельческие отношения в ранней Римской империи (Италия). М., 1971, с. 143 cл.

Oldfather W. А. Introduction, р. VIII.

Подробнее см.: Штаерман Е. М. Эпиктет и его место в римском стоицизме // Вестник древней истории, 1975, № 2, с. 204.

Подробнее см.: Штаерман Е. М. Эпиктет и его место в римском стоицизме // Вестник древней истории, 1975, № 2, с. 205.

Луций Геллий – по мнению Р. Сайма (см.: Syme R. The career of Arrian. Harvard studies in classical philology. Vol. 86, 1982, pp. 181 – 211), идентичен с Луцием Геллием Менандром (ставшим известным по недавно найденной надписи из Коринфа), другом Арриана.

В двух рукописях имеются различные пропуски текста § 14 – 16. В них и в четырех других читается: «Из комментариев философа Прокла к Плотину.

Был Эпиктет я рабом, и был калекою телом,

Был я беден, как Ир, другом был я богам».

Эта автоэпитафия Эпиктета известна и по другим источникам (см., напр.: Макробий, Сатурналии, I, 11, 45. Ир – нищий, описанный в «Одиссее», XVIII). Эпиктет и сам говорит о своей хромоте (см.: I, 8, 14 и I, 16, 20; ср.: I, 12, 24). См. также: IV, 3, 9 («Ведь я свободный и друг бога…»). Симпликий (неоплатоник VI в. н. э., автор комментариев к Аристотелю) в своих «Комментариях к "Руководству" Эпиктета» (представляющему собой краткое извлечение из «Бесед Эпиктета»), в комментарии к главе IX, сообщает: «Сам говорящий это Эпиктет был и рабом, и телом немощен, и хромым смолоду (έκ νέας ηλικίας), и жил в крайней бедности, так что его жилищу в Риме не требовалось замка, поскольку в нем не было ничего, кроме соломенной подстилки и циновки, на которых он спал». В словаре «Суда» (X – XI вв. н. э.) тоже сообщается (под словом «Эпиктет»), что Эпиктет из Гиераполя во Фригии (области Малой Азии), раб Эпафродита, одного из «телохранителей царя Нерона», охромевший смолоду от «ревматизма» (ύπό ρεύματος), жил в Никополе в Эпире (текст здесь очень сомнителен). В Писидии (древней области Малой Азии, к югу от Фригии), там где некогда было святилище Аполлона, были обнаружены высеченные на скале стихотворные греческие надписи, три из которых – посвящения Аполлону некоего Леонтиана, и одна- восхваление истинной свободы в духе стоиков, в 19 строк (автор не назван). Это стихотворение обращено к путнику. В пяти последних строках его- восхваление Эпиктета, который «был рожден от матери-рабыни», «стал божественным» (θ(ε)ίος γένετ'.). Эти надписи датируются второй половиной II в. н. з. (см.: КаibeI G. Inschriften aus Pisidien. Hermes, Т. ХХШ, Berlin, 1888, Ss. 532-545). Может быть, δούλος… γενόμην в приведенной выше автоэпитафии Эпиктета (переведенное здесь: «Был… я рабом…») следует понимать в буквальном смысле: «Я… родился рабом…» (?), но обычно считают, что γενόμην здесь означает «был». Ориген (один из отцов церкви, II – III вв. н. э.) в своем сочинении «Против Цельса» (VII, 53) приводит свидетельство Цельса об Эпиктете, содержавшееся в сочинении Цельса «Истинное слово», направленное против христиан (оно не сохранилось). Цельс жил в середине II в. н. э. (точнее неизвестно; это не Корнелий Цельс, энциклопедист I в. н. э.), был другом Лукиана. Цельс (у Оригена) пишет: «Вот вам Эпиктет, который, когда его хозяин выкручивал его ногу, улыбаясь спокойно говорил: "Сломаешь", и когда тот сломал, он сказал: "Не говорил я, что сломаешь?"» (Здесь хозяин Эпиктета- Эпафродит.) Это свидетельство Цельса, может быть, более достоверно (ср.: Беседы Эпиктета, I, 29 – 30). Все свидетельства об Эпиктете собраны в издании Шенкля (Epictetus. Dissertationes ab Arriano digestae. Rec. H. Schenkl. Lipsiae, 1894. В разделе Testimonial