Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1

Римляне беззастенчиво присвоили греческих богов, изменив, правда, их имена и сферы влияния. Так, греческая Афродита превратилась в римскую Венеру, мать нации, покровительницу одновременно и брака, и всех проституток.

Римский бог Либер, покровитель роста и плодородия, стал преемником греческого Приапа. Будучи, как и Приап, фаллическим символом, он со временем трансформировался в символ победы, дерзкого вызова всем возможным противникам. Он был одним из самых почитаемых римских богов. Его статуи всегда были украшены венками из живых цветов, надетых на огромный, поистине устрашающих размеров фаллос.

Светильник из Помпеи

Родственным ему был и бог Мутинус (Мутутинус), который отличался от Приапа только тем, что изображался восседающим на троне, а не стоящим, как его собрат. Одна из особенностей культовой обрядности в честь этого бога состояла в том, что девушка, перед тем как выйти замуж, должна была прийти к статуе Мутинуса и сесть к нему на колени в знак того, что она приносит ему в жертву свою девственность. По свидетельству современников, контакт с гладко отполированным фаллосом статуи был отнюдь не символическим, если учесть, что после каждого жертвоприношения с него смывали кровь.

Замужние женщины в случае своего бесплодия снова обращались к Мутинусу, чтобы он посодействовал зачатию. В этом случае контакт с внушительным органом бога был также вполне реальным. Греческий бог Дионис превратился в римского Вакха, в честь которого совершались разнузданные оргии, не носившие, правда, такого массового характера, как другие римские празднества.

Самыми древними оргиастическими празднествами были так называемые Флоралии, учрежденные какой-то популярной проституткой.

Знаменитые римские сатурналии — всеобщие праздники неуемной радости — неизменно состояли из двух отделений. Первое называлось «ночь пьянства» (или «пьяная ночь») и имело своим содержанием безудержные возлияния до, как говорится, положения риз, причем в масштабах всего города. Второе отделение начиналось с восходом солнца и представляло собой день отчаянного разврата, массового, обезличенного, всеобщего.

Очень популярными среди римлян были и праздники в честь бога Либера, когда по городу возили на повозках огромные деревянные фаллосы, после чего на людных площадях самые уважаемые матроны украшали их цветочными гирляндами. А вокруг безумствует ажиотаж поклонения мужским гениталиям, причем в самом буквальном смысле, что означало массовый сеанс орального секса. У греков такого не было. Могло быть массовое соитие, да, но не массовое сексуальное обслуживание. Совсем иная окраска, совсем иная…

Греки своими оргиями выпускали пар из перегретого котла желаний, а римляне использовали оргии в качестве полигона для испытаний темных инстинктов, так что переход от массового сексуального обслуживания до проявлений сексуальной жестокости, а затем и жестокости как таковой был довольно быстрым и плавным.

Можно с уверенностью предположить, что большинство римлян были приверженцами садомазохизма и находили особое, изощренное наслаждение в азартном саморазрушении.

Римские вакханалии по уровню агрессивного разврата никак не уступали прочим празднествам, но проводились более изолированно. С ними связаны вспышки групповой истерии и сексуального насилия. В какой-то мере они были сродни греческим Дионисиям, но в этом варианте оргиастическое действо перестало быть очистительным, превратившись в своего рода наркотик, побуждающий уже не к сексуальной раскрепощенности, как у греков, а к садомазохистским извращениям, которые преподносились как воля того или иного бога. Таким образом римляне возлагали на плечи своих богов ответственность за собственные пороки, которые, как известно, распространяются гораздо быстрее и эффективнее, чем добродетели.

Пан и коза

Римские пороки нашли самую, пожалуй, благодатную почву для своего произрастания — у этрусков, что традиционно славились легкомыслием и любовью к роскоши.

По свидетельству римских историков, этрусские женщины тщательно холили свои тела и отдавали их в пользование любому желающему, причем не утруждая себя поисками укромных мест. Дети этрусков вступали в сексуальную жизнь, начиная с неприлично раннего возраста, а их отцы и матери усматривали высшее наслаждение в однополой любви и зоофилии.