Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2

Наполеон внимательно выслушивает Фултона, но не дает ему определенного ответа. Предложение никак не вдохновило его, мыслящего совсем иными категориями, как оказалось впоследствии.

Но изобретатель не сдавался. Он построил в порту Бреста подводную лодку «Наутилус», которая погружалась на глубину до 10 метров и, благодаря баллону со сжатым воздухом, могла находиться под водой почти шесть часов. Во время испытаний «Наутилуса» Фултон, ориентируясь по компасу, подвел свою субмарину под днище списанного шлюпа, укрепил там мину и затем, к изумлению и восторгу зрителей, взорвал ее!

Наполеон никак не отреагировал на это событие, гораздо более значимое для Истории, чем все его походы, вместе взятые. Может быть, он интуитивно понимал это и потому, сгорая от зависти, делал вид, что «не очень-то и хотелось»? Да нет, не понимал он такой элементарной вещи, не понимал в силу такой же элементарной ограниченности, иначе бы пригасил личные амбиции ради такой блестящей перспективы, какая открывалась перед ним благодаря изобретениям Роберта Фултона.

А изобретатель, так и не дождавшись ответа Наполеона, демонтировал свою субмарину и затопил ее металлические детали. Наполеон, узнав об этом, пришел в бешенство, называя Фултона мошенником, шарлатаном и вымогателем. Изобретателя спас от суда лишь статус американского гражданина.

КСТАТИ:

Говорят, что по пути в последнее изгнание на остров Св. Елены Наполеон увидел далеко в море пароход и сказал, что весьма сожалеет об упущенной возможности в корне изменить ход Истории…

Не доверяя научно-техническому прогрессу, Наполеон действовал старыми испытанными методами. Он вынудил все страны Западной Европы закрыть свои порты для ввоза туда английских товаров и начал формирование на северном побережье Франции войск вторжения.

Желая использовать в своих целях католическую Церковь, он подписывает с Папой Римским соглашение (так называемый «конкордат»), согласно которому католицизм признается «религией огромного большинства французских граждан» и. разрешается богослужение. Епископов и архиепископов назначает лично Наполеон, а папа лишь посвящает их в соответствующий сан, папские послания допускаются для обнародования во Франции только с разрешения правительства. Наполеон знал, что делает. Сразу же после подписания конкордата во всех школах страны был введен обязательный катехизис, в котором проводилась, как аксиома, мысль о том, что Наполеон — образ Бога на земле, и ему следует покоряться так же безусловно, как Божьей воле, и т.п.

КСТАТИ:

«Никто не возражает против низвержения идолов. Но в то же время не возражает и против того, чтобы его самого сделали идолом».

Акутагава Рюноске

Нужно отдать должное этому человеку: он, как говорится, сделал сам себя как исторического персонажа вообще и как идола широких масс — в частности. Можно говорить о его ограниченности, о его жестокости (без этих двух качеств невозможно стать кумиром масс), об исторической бесполезности его завоеваний, о его общей недалекости, о нарциссизме, цинизме и многом другом, включая необыкновенную везучесть и столь же необыкновенную харизму, но при всем этом нельзя забывать о том, что он достиг очень больших высот без какой-либо страховки и поддержки. Только сам, своей головой и своими руками он придумал и возвел здание собственного величия, перед которым склонялись многие и многие…

Это он придумал орден Почетного Легиона, едва ли имеющий аналоги в плане престижности.

Он придумал еще много чего такого, что в совокупности своей является тем материалом, из которого выплавляется статуя, предназначенная для культовых отправлений.

Он не обладал отрешенной беспечностью гения и поэтому охранял государственный строй имени его самого со всей непреклонностью и тщательностью. Кроме официальной полиции существовала еще полиция, которая должна была следить за официальной, не считая разветвленной сети штатных и внештатных агентов, следивших и за первыми двумя полициями, и за всеми остальными счастливыми гражданами счастливой страны.

КСТАТИ:

«Нам не дано было родиться под счастливой звездой. Мы родились на ней».

Станислав Ежи Лец

И попробовал бы кто сказать или, еще того хуже, написать что-либо в ином ключе!

Знаменитая писательница, дочь дореволюционного министра и кумира первого этапа революции — Жака Неккера, госпожа Анна Луиза Жермена де Сталь(1766—1816 гг.) допустила весьма досадную оплошность, не упомянув в одной из своих книг о Наполеоне и высказав мысль о том, что в Париже можно прожить и без личного счастья. В этом цензура усмотрела пренебрежение к первому лицу государства и закамуфлированное заявление о том, будто в Париже все несчастны, ну а почему, понятно…