Âåðà - tmp0

— Не я выбрал эту жизнь, — заключил он. — Эта жизнь выбрала меня.

Двор был полон запахом цветов, на землю опускались сумерки, появились голуби. Уилл чувствовал себя измочаленным и опустошенным, словно только что пробежал марафон. Обнажать свою душу было нелегко. Он никогда не делал этого раньше, не рисковал так своим сердцем, но это была Сара. Он доверял ей. Он гадал, как это возможно — иметь такие близкие отношения с женщиной, которую он ни разу не заключил в объятия. У него не было представления, какова она на вкус или так же ли мягки ее губы, как выглядят, или будет ли она в его объятиях такой, словно всегда там была. Может быть, ему стоит…

— Сколько из этого знает Аврора? — спросила она, неловко поднимаясь на ноги.

— Почти ничего, — отвечал он. Мгновение было упущено, несмотря на то что желание все еще сохранялось. — Ее мать никогда много об этом не говорила.

— Почему Марисоль бросила тебя? — спросила Сара.

— Почему Джек бросил тебя? — возразил он. — Любовь забавная штука, а?

Они вошли внутрь, и Сара попросила чашку чаю. Он пошел за чайными пакетиками. В коротком коридорчике между задней дверью и кладовкой висели фотографии и детские рисунки Авроры, сохранившиеся с тех пор, как он привез ее и Марисоль в Гленмиур. Его мать, которая занималась арттерапией в Беркли, настаивала, чтобы они поощряли Аврору к рисованию. Ее ранние озадачивающие фигурки были словно рисунки на стенах древней пещеры, нацарапанные кем-то, кого больше не существовало, их значение было неясно. Даже сама Аврора не могла объяснить значение этих темных царапин, этих топорных фигурок. Они были запечатаны где-то глубоко в ее памяти вместе с воспоминаниями о ночи пожара в Мексике, когда она вошла в его жизнь.

Одним из благословений детства была упругость человеческого духа. Нитевидные каракули Авроры в возрасте пяти лет уступили место солнечным, сложным рисункам, которые она приносила домой из детского сада с гордостью, — портреты его и мамы, оберегающих, улыбающихся ей. Буйное цветение фермы ее приемной бабушки. Природная красота вокруг, от водопадов Аламер и глубокой тени лесов мягкоигольчатой сосны до величественного маяка Пойнт-Рейз

— Она никогда не спрашивала? — Сара выглядела заинтригованной

— Много раз, — признал он, ожидая, пока закипит вода — Но я никогда не отвечал

Самые последние рисунки были сделаны в седьмом классе. Это было почти фотографическое воспроизведение заброшенной каменной кабинки, сожженной огнем Маунт-Вижн, ее разрушенные стены съежились на фоне буйного цветения обновленного весной пейзажа

— Готова поклясться что она знает больше, чем ты предполагаешь, — сказала Сара

Он кивнул. Иногда это пугало его больше всего

Часть пятая

31

С каждой проходящей неделей Сара все больше и больше зависела от Уилла. Ее дружба с ним переросла в нечто большее, что очень много значило для нее. И дружба была рискованной, потому что ей все время хотелось обратить ее во что-то еще.

Одеваясь для смотрин, Сара услышала глухой рокот и подумала, что это удар грома или звук реактивного самолета над головой, но крещендо сирены коснулось ее спины, словно лед. В ту же секунду она подумала об Уилле. Что случилось? Он не ранен?

Двигаясь так быстро, как позволяло ее неуклюжее тело, она закончила одеваться, затем схватила сумочку и ключи и направилась в город. Черный дым поднимался от здания на морском берегу. Она не думала, что когда-нибудь привыкнет к этому, к той мысли, что всякий раз, как случается несчастье, пожарный в опасности. До последнего времени она считала, что так и должно быть. Пока не встретила Уилла Боннера.

Это его работа, напомнила она себе. Его обычная работа. Призвание, которое он открыл в себе в одну полную событий ночь в Мексике. И тем не менее мысль о том, что Уилл может быть ранен или погибнуть, заставляла ее кожу покрываться мурашками от страха за него.

Когда она прибыла к месту пожара, Уилла нигде не было, а она стеснялась спросить о нем. Однако все равно спросила.

— У капитана Боннера сегодня выходной, — сообщил ей доброволец-пожарный. — Повез свою дочь в Маунт-Вижн.

Сара испытала огромное облегчение. Она так беспокоилась о нем. Это была трудная работа — держать сердце закрытым, словно жук, сопротивляющийся солнечному теплу. Но она знала, что будет еще труднее впустить Уилла и Аврору в свою жизнь, пока она все еще несчастна и страдает от боли и опустошенности после своего разрушенного брака.