Gavrila Derzhavin - Духовные оды

В безмерности чудес открыл;

Ее никто не обнимает,

Окроме Бога самого,

Полк тщетно Ангелов взлетает

Прозреть кивот судеб Его.

О Истина! трилучный свет

Сый,— бывый, сущий и грядущий!

Прости, что прах, едва ползущий,

Смел о Тебе вещать свой бред;

Но Ты,— коль солнцев всех лампада,

Миров начало и конец,

От корней звезд до корней ада

Объемлешь все,— всего Творец!

Творец всего,— и влил мне дух

Ты в воле мудрой и в желаньях,

И неба и земли в познаньях

Парящий совершенства в круг;

Так можно ль быть мне в том виновным,

Что в выспренность Твою лечу?

Блаженством я Твоим верховным,

Тобой насытиться хочу.

Тобой! — Ты перло дум моих,

Отца наследье, сота слаще.

Ах! скрытный, далей чем, тем вящще

Я алчу зреть красот Твоих,

Младенцам лишь одним не тайных.

Внемли ж! — и миг хоть удостой

Мелькнуть сквозь туч Тебя вкруг зарьных,

И отени мне облик Твой.

Нет, буйство! — как дерзну взирать

На Бога, облеченный в бренья?

Томиться здесь, там наслажденья

Ждать — смертных участь — и вздыхать.

О, так! — и то уже высоко

Непостижимого любить,

Небесной Истиною око

Уметь земное пламенить!

Слиянный в узел блеск денниц,

Божественная лучезарность,

Пространств совокупленна дальность,

Всех единица единиц!

О правость воль неколебимых!

О мера, вес, число всего!

О красота красот всезримых!

О сердце сердца моего!

Дум правило, умов закон,

Светило всех народов, веков!

Что б было с родом человеков,

Когда б Тебя не ведал он?

Когда бы совести не знали

Всех неумытного Судьи,

Давно б зверями люди стали.

Законы святы мне Твои.

Пускай предерзкий мрака сын

Кощунствует в своей гордыне,

Что правда — слабость в властелине,

Что руль правлений — ум один,

Что златом тверды царства, грады;

Но ах! сих правил тщетен блеск:

Имперьи рушатся без правды...

Се внемлем мы престолов треск!

О Истина, душевна жизнь!

Престол в сердцах небесна царства!

Когда дух лжи, неправд, коварства,

Не вняв рассудка укоризн,

К добру препятств мне вержет камень,

Ты гласом божеским Твоим

Взжигай в душе моей Твой пламень

И будь светильником моим.

Ты жезл мой будь и вождь всегда,

Да токмо за Тобой стремлюся,

Твоим сияньем предвожуся,

Не совращаясь никогда

С путей, Тобой мне освещенных;

Любя Тебя, да всех люблю;

Но от советов, мне внушенных

Тобой, нигде не отступлю.

Да буду провозвестник, друг,

Поборник Твой, везде щит правды;

Все мира прелести, награды

Да не истлят во мне Твой дух;

Да оправдаю я невинность;

Да соблюду присягу, честь;

Да зла не скрою ков, бесчинность,

И обличу пред всеми лесть.

Да буду соподвижник тверд

Всех добродетелей с Тобою,

Ходя заповедей стезею,

По правосудью милосерд;

Да сущих посещу в темницах,

Пить жаждущим, есть гладным дам,

Бальзам страдающим в больницах

И отче лоно сиротам.

Да отвращу мой взор от тех,

Кто Твоего не любит света,

Корысть и самолюбье мета

Единая чья действий всех,

Да от безверных удалюся,

Нейду с лукавыми в совет

И в сонм льстецов,— а прилеплюся

К друзьям Твоим, Твой чтущим свет.

И Ты, о Истина! мой Бог!

Моей и веры упованье!

За все мое Тебя желанье,

За мой к Тебе в любви восторг,

Когда сей плоти совлекуся,

Хоть был бы чист, как блеск огня,

Но как к тебе на суд явлюся,

Не отвратися от меня.

21 июля 1810

ПРЕДВЕСТИЕ

О вечереюще светило!

Любезный, но багровый луч!

Что, солнце тихо, так уныло

Ты сходишь в лоно темных туч

И мглистым, потускнелым златом

Наводишь мрак на светлый день,

Печальнейшим твоим закатом

Всем расстилаешь гроба тень?

Вкруг осенеюща природа

Дает унылы мысли мне,

Холодная с кладбищ погода

Разносит хлад по всей стране;

Поля златые опустели,

Вдаль птицы тянутся струей,

Древа пожелкли, покраснели

И предвещают рок все злой.

Так,— жребий всех граждан вселенной

Есть тот, чтоб цвесть и отцветать,

И кровью тигр ненасыщенный

Не может ввек не умирать.

Родимся мы, растем и зреем,

Идем, идем,— куда? — не знав,

Седеем, стареем, дряхлеем

И падаем в ров тли стремглав.

Так, так, кто весть, что дуб корнистый

Еще сей долго простоит?

Перун ли на него огнистый

Падет, иль вихрь его разит?

Путь всей земли он трепетанье

Пренес, не нагибав чела;

Но рока злаго скрежетанье