dww - Что за Проспектом Мира

Вот она. Полтора метра ростом, идет на задних лапах, маленькая голова, а глаза большие, как два черных круга. Тихий свист: тварь втянула воздух мокрыми, слизистыми ноздрями, приоткрыв пасть, чтобы лучше чувствовать запах. Зубы острые, но небольшие, и когтей не видно. Ершик старался не дышать и не моргать, сидел неподвижно с широко открытыми глазами, теперь, увидев тварь, он, как ни странно, стал меньше ее бояться, ожидание было страшнее. Да и не такая уж она большая, головой потолок не подпирает. Лапы с четырьмя пальцами были похожи на человеческие руки, четырем пальцам был противопоставлен пятый – коготь или костяной вырост, так похожий на нож, очень острый… Она обернулась назад и щелкнула челюстями над плечом: там виднелось что-то непонятное, не может быть, чтобы когти и на плечах росли, потом Ершик вспомнил, где он видел этот предмет: такие же отполированные рукоятки прятались под курткой Старого, его ножи. Если ее можно ранить, то и убить можно? Больше он не мог не дышать, вдох вышел слишком громким, круглые глаза остановились на нем. Из тоннеля показалась вторая тень, Ершик спокойно думал: сейчас сожрут, но приготовился выскочить у них из-под носа, пусть только с места сдвинутся. За спиной твари он заметил быстрое движение, услышал хруст, и тварь ткнулась склизким носом в мраморный пол. Нож вошел точно между выпуклым черепом и костлявым хребтом.

- Девятый, сука… - Старый извлек оба ножа, срезал одним движением тонкий морщинистый хвост и повесил его на пояс. Ершик посмотрел на залитые кровью штаны и ботинки, забрызганное лицо, на котором выделялись белые круги вокруг глаз, защищенных ранее загадочным прибором. В животе вдруг образовался какой-то шевелящийся узел, он еле успел добежать до края платформы и свеситься лицом вниз…

- Так... Ты почему не в палатке?! – Громкий голос Старого в полной тишине прозвучал оглушительно. – Я тебе что сказал? Сидит тут, как бомжонок... Вот экстремал хренов на мою голову!

- Можно чуть потише? – Ершик чувствовал себя неважно, громкий звук вызывал еще и головную боль.

- А ты думаешь, тут кто-нибудь спит?! – Старый рявкнул еще громче, - Затихарились по своим норам, а мальчишка один на платформе ночует! А еще коммунисты, свобода, равенство и бл...ство!

Ну и развоевался гражданин Самарин! Полог одной из палаток приоткрылся, луч фонарика осветил кусочек платформы, потом пополз к ним.

- Зачем же вы так? Здесь дети.

- Вот именно, что дети... – Старый хотел еще что-то добавить, но заметил за спиной мужчины маленькую фигурку. Дети уже присутствовали во множественном числе, это удержало его от дальнейших комментариев к политическому строю вообще и порядкам на станции в частности, он быстро поднял Ершика с пола за шиворот, вытер его лицо какой-то тряпкой. Тот успел подумать, что Старый обращается с ним в точности, как со своим маленьким сыном, когда он измажется чем-нибудь, нет для него сейчас никакой разницы, свой ребенок или чужой, пятнадцать ему или пять лет... – Если вылез, смелый такой, пусти к себе мальчика до утра. Мне надо возвращаться. И фонарь выключи!

До того, как погас свет, Ершик увидел: Старый надвинул на глаза свои очки с батарейками и быстрым шагом направился к краю платформы. Фонарик был выключен, он хотел крикнуть вслед: осторожнее, там уже рельсы, но услышал не звук падения, а тихий стук резиновых подошв, Старый даже в темноте передвигался бегом, скоро ничего уже не было слышно.

- Ну, надо же, прибор ночного видения у наемника. Сколько ему платят за работу? Нехорошо считать чужие деньги, но это просто удивительно! – Голос принадлежал немолодому мужчине, он слегка подтолкнул Ершика ко входу в палатку. – Заходи побыстрей внутрь, в дом эти твари еще ни разу не заглядывали... – Хозяин положил включенный фонарь на самодельную тумбочку, - давайте знакомиться, пока батарейки не сели.

- Ерофей. – Ершик протянул руку, после того, как Старый вытирал ему нос, хотелось выглядеть взрослым и солидным человеком. – Ерофей Павленко с Рижской.

- Георгий Иванович. А это моя дочь Майя.

Девчонке было лет тринадцать, Ершик обрадовался, что наконец-то и он сможет смотреть на кого-то сверху вниз. А она намного симпатичнее Ритки. Хотя, если вспомнить, что Старый говорил о женщинах, не всё в этом сложном вопросе определяется внешностью...

7. "Нас утро встречает прохладой..."

Георгий Иванович был расстроен и сердился на Ершика, хорошо еще не завернул матом похуже Старого, не такой он человек. Слышали бы они маму! Хотя, нет, пожалуй, у Старого голос погромче будет...