Оксана Гринберга - Краткое пособие по выживанию для молодой попаданки

- Даже очень! А нас покормят?! – с надеждой спросила у него на том же языке.

Робер кивнул.

- Эльсана милостиво пригласила нас на ужин. Но пока ты можешь взять хлеб и сыр из моего мешка, там еще немного осталось.

- Нет, пап, я лучше подожду…

На «папу» он снова заморгал, а затем… Кажется, смирился.

- Кстати, неплохо! – возвестил Робер. – Ты отлично говоришь на языке Уграра. Свободно, без акцента! Как, впрочем, и на языке Лургии. Гм… – задумался он. – Все к лучшему! Мне будет куда проще выдавать тебя за свою дочь, выросшую в Эзенфоре. Но ровно до тех пор, пока мы не отыщем твою настоящую семью.

- Конечно! – с легкостью согласилась я, хотя уже знала, что мою семью мы никогда не найдем. В этом мире у меня никого не было, кроме него и Васи.

Фикус я пристроила на подоконник с видом на оранжерею во внутреннем дворе, в которой вовсю цвели ярко-красные и золотые цветы, мысленно пообещав ему… Если мы с Робером каким-то чудом останемся в доме Вестерброков, то я позабочусь, чтобы Васе досталось место среди экзотических красавиц!

Вскоре пришли горничные и отвели меня в огромную банную комнату, полную горячего дыма и с наполненной до краев фаянсовой ванной. Помогли вымыться, почистили порядком запылившуюся одежду и даже выстирали и высушили грязный подол. Затем настал черед приемного отца, после чего мы с Робером, ведомые высокомерным дворецким, окинувшим нас брезгливым взглядом, отправились в Восточное Крыло. Подозреваю, наша одежда, пусть и чистая, в его глазах явно не котировалась. Так же, как и мы с Робером!

Дворецкий молча сопроводил нас в столовую, где нас ждал ужин в компании хозяйки и матери ее покойного мужа, почтенной матроны Петры Вестерброк.

По словам Робера, ей уже было далеко за восемьдесят.

Ужин накрыли в огромном зале, походящем на концертный, с гигантскими бронзовыми люстрами под потолком и позолоченной мебелью. Впрочем, куда больше меня интересовал длиннющий стол с серебряной посудой, заставленный зажженными канделябрами. И дело было вовсе не в канделябрах!

Еда!..

Есть хотелось до невозможности, ведь последний раз я ужинала еще в прошлой жизни – кажется, перехватила что-то в больничной кафешке, когда навещала отца. А в этой… В этой был лишь кусок хлеба с сыром, запитый водой из фляги, от которого остались мимолетные, хоть и приятные, воспоминания. Но прежде, чем мы уселись за стол, Эльсана, несказанно красивая в светлом парчовом платье с накрахмаленным стоячим воротником, представила нас Петре Вестерброк, расположившейся на мягкой софе возле стены с тиснеными кожаными обоями.

- Мадам! – пробормотала я, затем присела в реверансе – по крайней мере, постаралась, подглядев, как это делала Эльсана.

Затем позволила вдоволь на себя насмотреться. Да и сама украдкой посматривала на морщинистое лицо пожилой женщины, одетой в черное бархатное платье. На голове у нее был черный ажурный платок, скрывающий седые волосы. Смуглые старческие пальцы, сжимавшие нефритовые четки, были усыпаны драгоценностями. Впрочем, в руках у Петры Вестерброк были не только четки, а еще и серебряный кубок, в котором плескалась темно-рубиновая жидкость.

Петра Вестерброк не забывала его пригублять. Причем делала это довольно часто.

Может, почтенный возраст и сказался на подвижности ее суставов, но взгляд ее был цепок, а ум… Подозреваю, бабулька была очень даже себе на уме! Осмотрев меня, вперилась взглядом в Робера, не забывшего ей поклониться, а теперь увлеченно говорящего Эльсане комплименты.

Вскоре Эльсана пригласила нас за стол. Только вот, к моему огорчению, до него мы так и не дошли, потому что голос подала старшая вдова Вестерброк.

- Ну что же, Робер Хартен! Ты вернулся и, надо признать, крайне вовремя! – заявила она. Махнула лакею, и тот в очередной раз наполнил ее кубок. – Как раз к самой раздаче!

- Я вернулся потому, что так сложились обстоятельства, – с достоинством отозвался магистр. – Академия Эзенфора расформирована, но мне удалось перевестись в Фрисвильскую…

- Помолчи, юноша! – поморщилась старушка. – И послушай то, что тебе скажут старшие!

Подозреваю, Робера Хартена давно уже не называли «юношей», да и вряд ли он привык к такому обращению, но все же благоразумно сдержался. Зато Эльсана возмутилась.

- Мама, прошу вас! Гости устали с дороги, да и бедная девочка совсем вымоталась…

На это я закивала. Да-да, я очень бедная, и меня можно и очень даже нужно жалеть, а еще лучше покормить поскорее!