Саймон Лелич - Разрыв

Я улыбнулась ему, но он мне не улыбнулся. Мог и просто мимо пройти, если бы я не произнесла его имя.

Джанет, говорит он. Что вам нужно?

Ну разве так с людьми разговаривают? Да еще и с коллегами — никак я от него такого не ожидала. И боюсь, была с ним немного резка. Говорю ему, директор велел вам идти домой. Отдохнуть. Сказал, что после полудня можете не возвращаться, да и завтра, я думаю, тоже.

И все? — спрашивает Сэмюэл и поворачивается, чтобы уйти.

Я говорю, да. Я немного ошарашена. И говорю, да, потом говорю, нет. Я же забыла сказать ему про собрание. Ну и говорю, вы должны быть здесь в среду утром. Директор собирается выступить перед учениками, поговорить о том, что произошло с Элиотом Сэмсоном. А Сэмюэл, хоть он и не мог знать, о чем я говорю, никаких объяснений ждать не стал. Просто ушел. Взглянул на меня, прямо в глаза взглянул, и ушел. И больше, инспектор, я его не видела. Это был самый последний раз, когда я его видела. Не думаю, что я вам сильно помогла, но что еще рассказать, не знаю. Я увидела Сэмюэла утром, он был чем-то расстроен, а чем, я не знаю. Поведение его было необычным, но не таким уж и необычным — для Сэмюэла. Потом появились полицейские, рассказали нам про Эллиота, это был ужас, конечно, просто кошмар. Хотя он уже поправляется, так мне сказали. Он все еще в больнице, но поправляется — хотя бы одна хорошая новость. Да, так вот, приехали полицейские, а после мы с директором поговорили и решили, что Сэмюэла лучше всего отправить домой. Ну, я отыскала его и отправила. Вот и все. Это все. То есть, может, и было что-то еще, но я ничего не припоминаю. Если бы вспомнила, то, конечно, рассказала бы вам. Я ведь женщина разговорчивая, инспектор. Люблю поболтать. Вы, наверное, и сами это заметили. Многим меня останавливать приходится. А это, особенно если я разойдусь, не всегда просто, вот многим и приходится останавливать, чтобы я особо не заговаривалась.

Этот день был самым жарким. За всю историю, уверяли газетные заголовки. А ниже, мелким шрифтом: за всю историю наблюдений. Жара словно поднималась по горному склону, думала Люсия, и наконец, достигла вершины. Хотя самой ей казалось, что сегодня не жарче, чем вчера, чем в любой из дней, миновавших с тех пор, как на город обрушились массы знойного воздуха.

Люсия вошла в вестибюль, покивала тем, кто сидел в нем за столами. Пока она ждала лифта, подкатил свою тележку уборщик, и когда двери лифта, содрогаясь, открылись, Люсия пропустила его вперед, а сама втиснулась следом. Нажала на третью кнопку. Уборщик нажал на шестую. Двери сомкнулись, взвыл мотор, трос заныл, напрягаясь, чтобы потянуть лифт наверх. Люсия смотрела, не отрываясь, на свое кривое отражение в полированной, щербатой латуни дверей, бедро ее прижималось к ручке тележки, аромат, поднимавшийся из стоявшего на тележке кофейника, казалось, делал воздух еще более душным и влажным.

В офисе собралась сегодня вся честная компания. Гарри, Уолтер, а рядом с ним — двое его оболтусов. Похоже, судебных слушаний сегодня не было. Не было ни подозреваемых, чтобы их допрашивать, ни преступлений, чтобы их раскрывать. Люсия поймала взгляд Гарри, быстро улыбнулась ему. Она пересекла офис и остановилась перед дверью Коула. Дверь была закрыта, Люсия стукнула в нее, подождала. Заправила за ухо выбившуюся прядь волос. Вздохнула.

— Войдите, — послышалось из-за двери.

Люсия снова взглянула на Гарри и, повернув дверную ручку вниз, вошла в кабинет.

— Люсия, — сказал Коул. Он уже полупривстал из-за стола, упираясь ладонями в столешницу. И улыбался. Этого Люсия не ожидала.

— Шеф, — произнесла она и закрыла за собой дверь.

— Входите. Садитесь. Кофе? Нет, кофе вы пить не станете. Слишком жарко. Воды?

— Спасибо, — ответила Люсия. — Мне ничего не нужно.

Она перешла кабинет и опустилась в указанное Коулом кресло. Он тоже сел. Продолжая улыбаться.

— Разговор у нас будет не формальный, — сообщил он. — Не официальный.

— Да. Я понимаю. Но прежде, чем вы что-либо скажете…

Коул поднял перед собой ладонь:

— Мне нужна кое-какая помощь, Люсия. Ваша помощь.

— Шеф…

— Прошу вас, Люсия. Дайте мне договорить.

Люсия умолкла. Коул откинулся на спинку кресла. Понес было ладонь к верхней губе, но, заметив устремленный на нее взгляд Люсии, не донес.

— Зубная паста, — сказал он. — Ничего она не помогает. Жжет, если хотите знать, адски.

Люсия чуть сдвинулась в кресле. Обшивка — пластиковая, жесткая, — кусала кожу с испода ее колен. А вся остальная ее кожа казалась Люсии липкой, изголодавшейся по воздуху.