Найо Маршно - Чернее некуда

– Однако у него хватило сообразительности бросить перчатки в печь, – указал мистер Уипплстоун.

– Это единственное, что всерьез свидетельствует против него. Я бы не решился строить догадки относительно того, насколько его протрезвило осознание совершенного. Или насколько он преувеличивал свое состояние, когда разговаривал с нами. У него взяли кровь на анализ и уровень алкоголя в ней оказался астрономическим.

– Он, разумеется, будет утверждать, что действовал под влиянием выпитого, – сказал мистер Уипплстоун.

– Можете не сомневаться. И готов поспорить, это ему поможет.

– А что будет с моим бедным дурачком Чаббом?

– При обычном ходе дела, Сэм, ему предъявили бы обвинение в сговоре. Если до этого дойдет, то его прошлое – несчастье с дочерью – и давление, которое оказывали на него эти люди, несомненно, будут истолкованы как смягчающие обстоятельства. При наличии первоклассного адвоката...

– Об адвокате я позабочусь. Как и о залоге. Я уже сказал ему это.

– Вообще-то я не уверен, что против него будут выдвинуты серьезные обвинения. Если не считать ключицы “млинзи”, серьезного ущерба от Чабба никто не претерпел. Мы предпочли бы получить от него исчерпывающие показания о заговоре в обмен на освобождение от судебного преследования.

Мистер Уипплстоун и Трой обменялись смущенными взглядами.

– Да, я все понимаю, – сказал Аллейн. – Однако задумайтесь на миг о Гомеце. Он единственный, не считая Монфора, организатор заговора, и если есть на свете человек, заслуживший все, что его ожидает, так это он. Для начала мы задержали его за подделку паспорта, обыскали его контору в Сити, якобы занимавшуюся импортом кофе и обнаружили свидетельства совершения кое-каких весьма сомнительных сделок с необработанными алмазами. А в прошлом у него еще числится отсидка в Нгомбване за преступление, которое иначе как омерзительным не назовешь.

– А что по части посольства? – спросила Трой.

– Хороший вопрос! Все происшедшее в этой опере-буфф, является, как мы неустанно себе повторяем, их внутренним делом, хотя и образует косвенный мотив в деле Монфора. Что до другого спектакля, – убийства посла, совершенного “млинзи”, – то эта история на совести Громобоя и пусть мой старинный друг сам с ней договаривается.

– Я слышал, он завтра улетает.

– Да. В два-тридцать. Вслед за тем, как он в последний раз попозирует Трой.

– Ну знаете! – воскликнул мистер Уипплстоун, с вежливым благоговением покосившись на Трой. Трой прыснула.

– Не смотрите на меня с таким ужасом, – сказала она и к изумлению Аллейна, мистера Уипплстоуна да и к собственному тоже чмокнула последнего в макушку. Увидев, как порозовела кожа под его редкими, аккуратно причесанными волосами, она сказала: – Не обращайте внимания. Это мой портрет меня так раззадорил.

– Зачем же все портить! – с неслыханным молодечеством выпалил мистер Уипплстоун. – Я уж было отнес это на собственный счет.

II

– По всем канонам, если они существуют, – говорила Трой в половине двенадцатого следующего утра, – портрет не закончен. Но даже если бы вы отсидели еще один сеанс, не думаю, что я смогла бы с ним что-нибудь сделать.

Рядом с ней стоял, глядя на портрет, Громобой. Во все время позирования он не выказал застенчивости, обычной для натурщика, не желающего произносить банальности, и во все время ни единой не произнес.

– В том, что вы сделали, – сказал он, – присутствует нечто явственно африканское. – У нас пока нет выдающихся портретистов, но если бы они были, я думаю, они вряд ли смогли бы вас превзойти. Мне приходится постоянно напоминать себе, что автор этого портрета не принадлежит к числу моих соотечественников.

– Вряд ли вы смогли бы сказать мне что-нибудь более лестное, – призналась Трой.

– Правда? Я рад. К сожалению, мне пора: нам с Рори нужно кое-что обсудить да и переодеться мне не мешает. До свидания, моя дорогая миссис Рори, и огромное вам спасибо.

– До свидания, мой дорогой президент Громобой, – откликнулась она. – И спасибо вам.

Она подала ему перепачканную краской руку и проводила его в дом, где ждал Аллейн. На сей раз Громобой явился без “млинзи”, который, как он сказал, занят в посольстве последними приготовлениями к отлету.

Они с Аллейном выпили на прощание по рюмочке.

– Визит получился несколько необычный, – заметил Громобой.

– Да, не совсем, – согласился Аллейн.

– Что касается тебя, дорогой мой Рори, ты проявил завидное умение обходить острые углы.