Найо Маршно - Чернее некуда

– Где-где? На полпути между здесь и там – “там”, если быть точным, это ваш дом. Достойный Гибсон со своей ордой роется под ее сиденьями в поисках бомбы. Вашей жене я был больше не нужен, вот и уехал немного раньше, чем намеревался. Войдем внутрь?

Аллейн извинился, сказав что не может, и с большим облегчением проводил глазами Громобоя, скрывшегося в посольстве. Водитель полицейской машины говорил по радио.

– Мистер Аллейн здесь, сэр, – сказал он. – Да, сэр.

Это был Гибсон.

– Уже в курсе? – спросил он. – Пока ничего, но мы еще не закончили.

– Ты сам слышал этот разговор?

– Нет. Он или она позвонили в Ярд. Говорили скорее всего через носовой платок.

– Так он или она?

– Голос звучал довольно странно. Что-то вроде квакающего шепотка. У того, кто получил сообщение, осталось впечатление, что говорящий то ли сильно напуган, то ли волнуется. А может, и то и другое сразу. Точные слова таковы: “Это Скотланд-Ярд? В машину посольства черных подложена бомба. Вот-вот взорвется.” Проследить звонок не удалось. Они считали, что машина стоит у твоего дома, и потому потеряли минуту-другую, пока выяснили, что это не так. Мои ребята, получив сообщение, мигом оказались на месте. Да, еще одно, Этот человек вроде бы шепелявил.

– Важная новость! Засунь в рот носовой платок, тоже зашепелявишь. Кто у нас в Каприкорнах?

– Тот парень в парике, с цветными мелками.

– О нем я знаю. Кто еще?

– Больше никого. Остальных отозвали сюда, – сказал Гибсон и с негодованием добавил: – Моя работа – обеспечить безопасность этой чертовой черной зануды, и посмотри в какой балаган он ее превратил!

– Да ладно, Фред, я все понимаю. С ним каши не сваришь. Я возвращаюсь туда. А ты?

– Пойду дальше копаться в его машине. Послушай! – в голосе Гибсона прорезались едва ли не визгливые нотки, которых Аллейн никогда прежде в нем не замечал. – Я уже до того дошел, что был бы рад найти в ней самую настоящую бомбу, без дураков. Ты слышишь? Хоть было бы что в руках подержать!

Пока Аллейн старался придумать какую-нибудь утешительную фразу, по рации пришел новый вызов. На сей раз от даровитого сержанта Джекса.

– Сэр, – немного взволнованно сказал сержант. – Я решил, что следует доложить вам о том, что здесь творится.

– Да?

– Я насчет тревоги, объявленной по поводу бомбы, сэр. Буквально за минуту до нее тут объявился этот джентльмен из военных, Полковник как-его-там. Притопал прямо к мастерской, стараясь ступать очень прямо, сэр, привалился к двери и как нажал на кнопку звонка, так с тех пор и не отпускает. Тут как раз объявили тревогу и человек мистера Гибсона, сидевший в машине на углу прохода к Баронсгейт, подъехал ко мне и через окно машины в двух словах описал ситуацию. Пока мы с ним разговаривали, из гаража выкатил здоровенный грязный фургон и загородил от меня гончарню. Я, сэр, остался здесь, поскольку вы мне так приказали. А человек мистера Гибсона уехал. Тем временем на Мьюс из-за этого дурацкого фургона образовалась пробка, сэр. Гончарни мне видно не было, зато я хорошо слышал Полковника. Он поднял крик. Вопил что-то вроде: “Откройте ваши поганую дверь и впустите меня”. Потом водители принялись жать на клаксоны. Все продолжалось минут пять, сэр.

– Мог ли кто-либо – могли ли два очень крупных человека, незаметно ускользнуть, пока продолжался затор?

– Думаю, нет, сэр, уж больно они приметны. И потом, когда пробка рассосалась, Полковник по-прежнему стоял на крыльце и жал на звонок. Он и сейчас жмет. Кричит тоже, но уже потише. По-моему, он настолько пьян, что кричит просто из боязни заснуть. Как мне следует поступить, сэр?

– Вы сейчас где?

– Спрятался за мольберт, сэр. Не лучшая маскировка, но я решил, что рискнуть стоит. Минутку, сэр, не отключайтесь.

Некоторое время до Аллейна доносились только уличные шумы. Затем снова послышался голос.

– Я на въезде в гараж, сэр. Пришлось уйти в укрытие. Появился джентльмен из подвала дома номер один по Уок. Направляется к мастерской.

– Возвращайтесь к мольберту и продолжайте вести наблюдение.

– Сэр.

– Я еду к вам. Конец связи. Каприкорн-сквер, – сказал Фоксу Аллейн. – Как можно быстрее, но без сирены.

– Что там такое? – спросил Фокс. Выслушав новости, он заметил, что сержант-живописец, похоже, дело свое знает, даром что с виду – дурак-дураком. Мистер Фокс питал предубеждение против тех, кого он именовал “маскарадными полицейскими”. Единственную маскировку, до которой сам он снисходил, когда возникала необходимость изменить внешность, образовывали допотопное длинное пальто из донегальского твида и поношенная войлочная шляпа. Как ни удивительно, этот наряд полностью изменял его облик.