Владлен Щербаков - Спасение неизбежно

боли, умирать, при этом уничтожая все вокруг! Ты видишь, как

враг корчится в муках, его пули вырывают куски твоего мяса, а

лишь покачиваешься от попаданий. Тебя ничто не может

остановить! В эти мгновенья ты – бог!

- Ты больной, Латунов! Сейчас как себя чувствуешь? Голова, сердце бо-бо? Ломать не начало еще? Такое бесстрашие в жопу

себе засунь!

Латунов обвис на веревках, глаз уже не сверлил собеседника.

- В одном ты прав – мы все умрем. Рано или поздно. Только я

умереть человеком хочу, а не зомби и не животным.

- Путилин, подлечится мне надо. Помоги.

- Ломает? Чем же я тебе помогу? Аспирин будешь?

- У меня в ремне доза вшита. Развяжи, вмажусь, что надо

расскажу. Теперь уже все равно.

- Конечно, расскажешь. Через два часа соловьем запоешь.

- Не факт.

Не факт, то что правду скажет. А узнать надо быстро и многое: сколько бойцов перезомбированы, их дозы, кто и как передает

героин от Трахова, один ли он здесь такой диверсант.

Путилин прошел в смежную комнату. На сейфе лежат вещи, изъятые при досмотре одежды Латунова, рация, фонарик, пистолет. Кобура осталась на поясе. На дверце железного шкафа

висит знаменитый «гестаповский» плащ доктора. Секунду

подумав, Путилин надел плащ. Коротковат, в плечах жмет, зато

теплее. Все лучше, чем в подштанниках допрашивать. Ложка, зажигалка, двухкубовый шприц поместились в левый карман, пистолет - в правый.

Латунов поднял голову. Перед глазом черный плащ, из которого

торчал Путилин в нательном белье.

- Теперь я точно все расскажу. – Хмыкнул верзила.

- Конечно, расскажешь! – Путилин поднял стул, положил на

него наркоманский инструментарий. Из другого кармана достал

ПМ.

- Я тебя развяжу. Только без глупостей, я тут нервный с вами

стал. – Путилин картинным движением сверху вниз передернул

затвор. Отвязал пленника, держа пистолет наготове, приказал:

- Нагнись!

Путилин открыл одну сторону наручников, сделал шаг назад.

Бывший медбрат и начальник охраны особого отделения, звеня

железным браслетом на правой руке, развязал веревки на ногах.

Верзила встал во весь рост, не обращая внимания на конвоира, снял ремень. Зубами надорвал шов, с участившимся дыханием

вынул пакетик размером с леденец.

- Большая доза у тебя?

- Не особо. 2 грамма.

- Ну, да: «не особо». Пионерская доза совсем. – Съязвил

Путилин.

Латунов высыпал все содержание «конфеты» в ложку, аккуратно налил воды из чайника.

- Не многовато будет?

- В самый раз. На сегодня.– Наркоман уже грел ложку над

пламенем зажигалки. На дне ложки образовались пузырьки, серый

порошок растворился в кипящей воде.

Латунов пристроил ложку на столе. Не заморачиваясь с

фильтром, наполнил шприц теплым раствором. На щелчок курка

усмехнулся. «Черный плащ» как будто и не целится в голову.

Латунов сел на стул, закинул ногу на ногу. Изогнувшись, просунул

между ног предплечье. Набухшие вены примагнитили иглу. Кровь

понесла в мозг блаженство смерти.

- Давай, Владимир, исповедуюсь, что ли.

Из динамика у двери раздался возбужденный голос Неймана:

- Путилин, открой, это я!

Нейман ворвался, едва не споткнувшись о могучее тело.

- Что с ним, почему развязан? – С удивлением обернулся к

Путилину. – Зачем плащ мой надел?

- Для солидности. – Путилин закрыл дверь.

- Рассказал Василий все. За эвтаназию.

Помутневший глаз смотрит на двухкубовый шпиц, пена изо рта

еще пузырится на полу.

- Что делать теперь? - Не успокаивался Нейман. - Его комнату я

обыскал, список кодовых слов нашел, больше ничего.

- Значит, самое главное у нас есть. Дальнейший план я уже

продумал.

- Тогда плащ мой сними, пожалуйста!

21 октября утро

Лопасти вертолета молотят влажный утренний воздух. Ми-8 со

звездой Народно-освободительной армией Китая приземлился в

трех километрах от лагеря. Ровная площадка фундамента

очередного долгостроя находится недалеко от дороги. Стукнула

дверь, из брюха геликоптера посыпался взвод автоматчиков.

Непривычная компоновка штурмовых винтовок смягчала грозный

вид спецназовцев. Рослые парни бегом окружили вертолет, узкие

глаза через прицел всматриваются в окрестности.

В приоткрытое окно Мерседеса доносится свист лопастей.

Сверкунов на своей шкуре убедился в действенности буллпап 95.

Пуля калибра 5,45 позволила два месяца заигрывать с

медсестрами в госпитале. В правом легком рассасывался рубец, курить врачи запретили: «Курение убивает».