Владлен Щербаков - Спасение неизбежно

Хозяин кабинета встал, подошел к окну, включил

электрочайник. Также молча насыпал кофе в чашки. Вода

подогрелась до нужный температуры, щелкнул выключатель.

Ермаков поставил чашку перед доктором, сел напротив. Локти

навалились на стол, плечи поднялись, стриженная голова тараном

пошла вперед:

- А что сейчас рентабельно? Остальные такой же расходный

материал. Доктор, а тебя моральный, скажем так, аспект волнует?

- Сейчас, господин генерал, - холодно ответил Нейман, - меня

ничего не волнует, даже смерть. Я работаю, не чтобы выжить, а

чтобы не стать такими, как они. У солдат уже была

предрасположенность

к

героиновой

зависимости.

Всем

тяжелораненым старались облегчить страдания, но только часть

стала наркоманами. Лучше пусть они выполнят последний долг, чем умрут с позором. А уж кто им будет приказывать, для них не

имеет значения.

Чашки оставались нетронутыми, кофе остывало.

- Пусть будет так. Сколько осталось лекарства?

- 1 килограмм Траховской отравы, 150 упаковок «Трамала», 80

«Морфина» - больше у Елены Александровны выпросить не

удалось. 300 доз «Озверина», из них порядка 50 необходимо для

проведения опытов. Вся бухгалтерия в порядке. – Нейман достал

из кармана плаща несколько смятых листов, положил на стол.

- И как продвигаются исследования в области медицины? –

Мрачно спросил генерал.

- Результаты неоднозначные, много зависит от индивидуума.

Сегодня запланирован очередной эксперимент. Если у Вас будет

время, приезжайте.

«Я и моя жена приняли решение уйти из жизни. Мы пережили

восстание, беспорядки, спаслись от мародеров. Нас не испугала

война, взрывы бомб.

Мы

больше

не

в

силах

смотреть

на

ежедневно

увеличивающуюся планету. То, что предстоит пережить Земле, уподобится аду.

С женой я говорил об уходе после пробы наркотиков на себе.

Она поддержала меня в идее безболезненной смерти. Это наше

спасение. Я не прошу прощения перед детьми. Если существует

иной мир, они поймут нас».

Ирина аккуратно положила обратно лист бумаги с ровным

мужским почерком. Женщина задумчиво пошла в свою комнату, взяла рацию…

-14-й, на связь! - из динамика во внутреннем кармане прохрипел

знакомый голос. - С нами все в порядке. Соседи отравились.

Ермаков резко встал, кофе в стаканах едва не пролилось, нажал

кнопку передачи:

- Понял. Сейчас пришлю врача.

- Сергей! - Повысил голос генерал.

Помощник зашел с десятком старорежимных папок на

тесемочках.

- Вместе с доктором быстро ко мне домой. Осмотришься, определишься по ситуации – доложишь. Евгений Карлович, посмотрите, в чем дело. Если понадобится, Сергей Александрович

привезет реаниматоров.

- Товарищ генерал, вот дела, которые вы просили. – Сергей

положил на край стола неровную пачку.

- О времени завтрашнего совещания все извещены, кроме

начальника госпиталя. Галины Николаевны не было на месте, когда я заезжал. Может, Евгений Карлович соизволит известить ее

по прибытии.

Нейман молча одевался, в общении вежливых гигантов ему

показалась издевка. Паранойя доктора не укрылась от

полицейского:

- Во сколько начало эксперимента, Франкенштейн? – хлебнув

кофе, миниатюрной в его руках чашкой генерал пытался скрыть

улыбку.

Генерал остался наедине со стопкой личных дел. Пришла

безумная мысль перемешать папки и выбрать человека наугад.

Начальник лагеря отодвинул штору, окно выходило на запад, в

сторону Волги. Хмурое небо скрывало источник всех несчастий.

По дороге на подъем солдаты толкали полевую кухню.

Двадцатилетние парни улыбались, предвкушая ужин. Задом

подъехала пятерка, старлей через открытую дверь контролировал

расстояние. Солдат стукнул по багажнику, офицер затормозил.

Зеленый контейнер привязали к автомобилю, солдаты прыгнули в

салон, один противовесом сел на задний борт прицепа. Аккуратно

играя сцеплением, старлей сдвинул машину, изношенный мотор

задымил синим выхлопом. На первой передаче автомобиль

добрался до более пологого участка, бодро свернул в сторону

столовой.

В том то и дело - «человека». Не камикадзе, а того, кому можно

довериться. От кого будут зависеть тысячи жизней.

Алексей Иванович подошел к столу, толкнул на длинную часть

стопку. Карточным веером раскинулись личные дела. На

некоторых обложках вытеснена советская звезда, серп и молот.