Неизв. - Дневник мага

На миг мне показалось, что этого толчка недостаточно и крест, покачнувшись, вновь свалится на меня. Но я услышал только глухой удар - это основание комля стукнулось о дно ямы.

Медленно-медленно я стал оборачиваться. Крест, еще чуть покачиваясь, высился над землей. Несколько камней скатились с верхушки холмика, но крест устоял. Я торопливо положил камни на место, приник к кресту, обхватив его руками, чтобы погасить последние колебания. В эту минуту он стал для меня живым и теплым; и не было сомнений в том, что во все продолжение этой тяжкой работы он был моим другом. Я осторожно отпустил его, ногой подгребая камни к его основанию.

Некоторое время я любовался плодом своих усилий, пока не напомнила о себе боль в израненных руках. Петрус все еще спал. Подойдя вплотную, я слегка потыкал его носком башмака.

Тотчас проснувшись, он взглянул на крест и сказал только:

- Очень хорошо. В Понферраде сменим тебе повязки.

Традиция

- Лучше бы я поднял дерево, честное слово. А так, с крестом на плечах, мне казалось, будто поиски мудрости сводятся к тому, что люди приносят тебя в жертву.

Я оглянулся по сторонам, и только что произнесенные слова повисли в пустоте. История с крестом отодвинулась в какую-то дальнюю даль, хотя все это было только вчера. И никак не вязалось с отделанной черным мрамором ванной и с джакузи, где я нежился в теплой воде, медленно потягивая из хрустального бокала превосходную «риоху». Петруса я не видел - он находился в номере роскошного отеля, где мы остановились.

- Так почему же все-таки крест?

- Стоило немалых трудов убедить портье, что ты не бродяга, - крикнул он из комнаты.

Я знал по опыту, что, если Петрус сменил тему, настаивать бесполезно. Я вылез, надел длинные брюки и свежую рубаху. Осторожно размотал бинты, ожидая увидеть открывшиеся раны. Однако лишь там, где отстала корочка, выступило немного крови. Они уже снова зарубцовывались, и я чувствовал себя превосходно.

Мы поужинали в гостиничном ресторане. Заказанное Петрусом фирменное блюдо <���Блюдо из риса с овощами, мясом и рыбой. - Прим. перев.> - паэпью по-валенсиански - съедено было в молчании и запито ароматной «риохой». Покончив с едой, Петрус предложил мне прогуляться.

Мы вышли из отеля и направились в сторону вокзала. Петрус, по своему обыкновению, погрузился в молчание и за все время пути не вымолвил ни слова. Когда мы оказались на грязных, пропахших машинным маслом путях, он уселся неподалеку от исполинского локомотива и сказал:

- Побудем здесь.

Но мне вовсе не хотелось пачкать свежие брюки, и я остался на ногах. Осведомился, не лучше ли дойти до главной площади Понферрады.

- Путь Сантьяго близится к концу, - отвечал мой проводник. - А поскольку наша действительность куда ближе к этим железнодорожным вагонам, нежели к прелестно-безмятежным видам, которыми любовались мы с тобой во время нашего путешествия, будет лучше поговорить именно здесь.

Петрус велел мне снять кроссовки и рубаху. Потом ослабил перевязку на предплечье, сделав ее менее тугой, но забинтованные кисти не тронул.

- Не беспокойся, - сказал он. - Сейчас тебе руки не понадобятся - по крайней мере, хвататься ими ни за что не будешь.

Он был как-то необычно серьезен и говорил так значительно, что я невольно встревожился - должно было произойти нечто важное.

Петрус снова уселся на прежнее место и долго глядел на меня. Потом заговорил:

- О вчерашнем эпизоде не скажу тебе ни слова. Ты сам осознаешь, чего ты стоишь, но произойдет это лишь в том случае, если ты решишься когда-нибудь совершить паломничество по Римскому Пути, иначе именуемому Путем харизмы и чудес. Скажу одно лишь: те, кто считают себя всеведущими, нерешительны в миг, когда надо повелевать, и строптивы, когда надо повиноваться. Отдавать приказы им стыдно, получать их - бесчестье. Никогда не поступай так, как они.

В номере ты сказал, что дорога мудрости ведет к жертвам. Это ошибка. Твое ученичество не окончилось вчера - еще предстоит отыскать меч и открыть тайну, заключенную в нем. Ритуалы RAM ведут человека на Правый Бой и дают больше шансов на победу в жизни. То, что ты познал вчера, было всего лишь испытанием Пути - приготовлением к Римскому Пути. Если захочешь. И меня печалит, что такие мысли пришли тебе в голову.

И в самом деле, в голосе Петруса звучала печаль. Я вдруг вспомнил: действительно, на протяжении всего срока, проведенного нами вместе, я постоянно подвергал сомнению все, чему он меня учил. Да, я был не Кастанедой, в могущественном смирении воспринимающим наставления дона Хуана, но надменный мятежник, противостоящий высокой простоте ритуалов RAM. Я хотел сказать это, но сознавал, что уже слишком поздно.