капитан Лялькин, сидя за столом, внимательно выслушал
рассказ «жертвы».
— Их там всех, надо разогнать! С утра до ночи пьян
ка. Какого только, сброду не собирается!
— Но ты ведь, тоже туда ходишь...
— Ну, я то, совсем другое дело! Культурный чело
век... Да искал одну женщину...
— Вот что, — прервал Лялькин оправдывающегося
24
алкаша. — Этот Голдобин Петр, у нас, еще по одному
делу проходит… А в твоем случае, совершил не просто
хулиганство, а натуральный грабеж! Будешь, значит, писать заявление?
— А то, как же!
— Тогда дерзай…
И Палыч, кряхтя, изобразил на бумаге все, что с
ним приключилось.
...Милицейский «Уазик» прибыл к бараку, когда пир
был в самом разгаре. К Ритухе, спустились соседи со вто
рого этажа, чтобы выпить; Петька валялся на полу, —
спал без задних ног. Никола, сосед, выходил во двор в
туалет и, через щель забора, вдруг увидел «ментов». Успел
заскочить, к ничего не подозревающим бухалам, еще до
того, как стражи порядка, задержавшись зачем то в ма
шине, появились на пороге. «Прячь скорее спирт! Не то, на фиг, все конфискуют!». И Ритка, — вот ведь бабья со
образительность, да хитрость, — схватив сумку с «Троей», стремглав выскочила из дома и бросилась к туалету.
— Здесь уж, точно не найдут! — шептала она, заталкивая сумку палкой в самую, что ни на есть то вонь.
И, как ни в чем не бывало, вернулась в дом. Между
тем, «менты» уже входили, через ворота, во двор.
— Значится так. Говорите, Голдобин не отбирал
куртки у Синякова? — допрашивал хозяйку молодой
старший лейтенант. — А бил зачем? И, кстати, где спирт, который Синяков к вам принес?
— Да с собой его забрал, — не сойти с этого места! —
упорно отпиралась Ритка.
— Врете вы, гражданка, и не краснеете. Ну ка, ребя
та, поищите ка, сумку с «Троей», в дровянике и огороде!
Не могла же она, просто взять и улетучиться!
— Зря стараетесь! — хозяйка квартиры, сделала
25
обиженное лицо. — Ну, неужели я обманывать буду? Я
честная женщина!
Поиски, естественно, ничего не дали. Милиция так
ничего и не добилась от Ритки. А что? Дура она, что
ли? Взять и отдать, ни с того ни с сего, целую сумку та
кого добра! Да ни за что!
А Петьку «менты» пленили и увезли в ИВС. Да и
поделом ему, — не будет руки распускать!..
...Прошел месяц. Петруху до приговора суда держали
в городской тюрьме, — в «первом номере». Палыч
страшно жалел об утрате, понятно какой. Несколько
раз, заходил в распроклятый дом, но Ритка и виду не
подавала, что спирт то припрятан в «надежном месте».
Выпили, мол, «Трою», и все тут! И потом, сама мысль, что пойло похоронено в вонючем дерьме, отвращала, как то, от желания достать его. Разумеется, себе. Ну, как можно, жрать такую шнягу!
Ан нет! Лучшее не забывается! Не хватало только
повода, чтобы сделать решительный шаг. И вот, «судьбо
носный» момент настал...
Как то раз, собрав себя по частям с жуткого по
хмелья, Ритка вспомнила, что выпить то больше нечего, да и денег взять негде. Приемный пункт посуды, будет
работать только завтра. А главное, блин, никто из завсег
датаев притона не появляется! На них была вся надеж
да... Безвыходная, словом, ситуация!
И тут, в мозгу как молнией сверкнуло! Бог с ним, с
дерьмом... Похмелиться нужно! И Ритка, вооружившись
той же палкой, решительно направилась к туалету…
Странное дело, — алкаши будто чувствуют, где и
26
когда можно поживиться. Не успела Ритка отмыть бу
тылки, а они тут как тут. Две ханыги… Половину буты
лок, только и спрятала.
— Что то у тебя, Ритуля, дерьмом попахивает... —
не выдержала Алё Гараж, тощая сутулая баба, в видав
шем виды плаще. — Да ладно, наливай ужо, коли при
шли… Нет, точно, вроде, воняет!.. Точно!
Подсели к столику. Выпили. Закусили гнилой помидо
рой с рынка. Хорошо первая пошла! Повеселели бабы.
Только Ритка, чего то, кривится.
— Ты че, Ритуля? Не идет, ли че ли?
Та отрыгнула:
— Да спирт говно! И продают же, такую дрянь!
— Уж не скажи! Хорошая вещь! В другой раз, азеры
такую херню подсунут, что после три дня поласкает!..
Может, дашь одну бутылочку в долг, — вон у тебя
сколько! — Але Гараж протянула, было, руку.
— Ишь че захотела! Бутылочку! — Ритка подальше
отодвинула «сокровище» от Верки. — Потом жди, когда
отдашь! Этот спирт, может, мне дорог очень!
— Чево, чево?
— А тово, что претерпела я из за него... Но тебе не
понять!
Читать дальше
