Stulchik.net - Эротические рассказы Stulchik.net - Категория Юмор

О, Боже! Да ей лет шестьдесят. Наглый улыбающийся взгляд со вставными зубами. Нос картошкой. Меня разодрало любопытство, с кем я? Я начал опускать простыню, действительно, пышные телеса, но столько морщин я еще не видел. И.. и!. чего-то не хватает, что не мешало сексу. О, Боже, не хватало левой ноги выше колена. Я чувствую, волосы на голове у меня встали дыбом, а товарищ спрятался от испуга, хотя я проснулся оттого, что он стоял. Разглядывая дальше свою красавицу я увидел на целой ноге (правой) выколку: Умру за горячую е.лю!

Этот наглый взгляд и ухмылочка. Запах старого тела. В довершение всего диалог. Моя любовь подала голос: Ты что ж, милок, оробел? Я, как говорят, мухой отрезвел и начал сползать с постели. Встал и смотрю, а где же Бывалов? А Бывалов спит со старухой, лет 65, в обнимку, посапывая, весь пьяный.

И тут моя любовь снова подала голос: Фроська, курва, смотри, какой меня добрый молодец драл!

Я стою перед зеркалом в плавках и смотрю, действительно - богатырь, рост 190 см, вес 90 кг, и так влип по пьянке. Проверил, одежда и деньги целые. И вспомнил, а где же молодые, которые были с нами. И увидел в приоткрытые двери, что они спят в другой комнате с чуваками, а нас уложили к старухам.

И тут, цирк, Бывалов открыл глаза, а когда увидел рядом Фросю, у него глаза стали в два раза шире. Он вскочил, как ошпаренный, и давай хватать вещи. А моя любовь так нагло заявила: Ты еще меня не будешь? Мы, как побитые, выскочили и проходя мимо балкона второго этажа я со страхом оглянулся, как бы моя любовь не выскочила на балкон на правой ноге и не закричала б: Добрый молодец, ты меня еще будешь? А Бывалов вдруг зачирикал: Да, вот это поконторили! Вот это нас подставили!

Обои

Категория: Юмористические

Автор: Андрей Смирягин

Название: Обои

Недавно на работе прочитали статейку о голубых. А я, скажу вам, впечатлительный очень. Достаточно мне прочесть о какой болезни, я тут же нахожу симптомы этой болезни у себя. Например, в той статье было написано, что голубых тошнит от женщин. А меня от наших баб на работе уже не то, что тошнит - рвет.

Кладовщица удовлетворена должна быть? Должна! Без нее у нас весь участок встанет. Шеф-повар, Томарка, чтобы довольная была надо? Надо! Не говоря уже о раздатчице Настюхе. Я же не самоубийца, я бригадир, я за нормальную работу всей бригады отвечаю. А бухгалтерия в день зарплаты - там же целый отдел с нерастраченной нежностью сидит и скучает. Директорская секретарша и та на мои плечи легла. Я ее как-то спрашиваю: Вер, а наш директор, он что, не функционирует что ли совсем? Почему,- говорит она,- функционирует, но так ласково и нежно, что почти незаметно.

Короче, на работе за день так вымотаешься, придешь домой, а там уже моя Любка сидит. За день либидо накопила - я из ботинок выскочить не успеваю. Тут эта статья как нельзя кстати и подвернулась.

Прихожу домой. Любка сразу ко мне. Пойдем,- говорит,- Сеня, посмотришь. Я купила в нашу спальню новые обои. Это у нас условный знак такой. А я и говорю: Люб, ты только не пугайся, но выяснилось, что я голубой. Да нет,- скалится она,- не голубые, а розовые. Люба,- повторяю я терпеливо,- при чем здесь обои. Не могу я больше с женщинами - голубой я. С каких это пор ты голубым стал?- спрашивает она.- Вон рожа красная какая. Да нет, я в другом смысле. Ну помнишь, по телевизору про них смотрели? Любка сначала остеклянела, а потом сразу заголосила, завыла, вещи теплые мне засобирала, спрашивает, когда меня обратно ждать. Я говорю: Люба, ты не поняла, за это сейчас не содют, это же болезнь. Заразная?- сразу недоверчиво переспросила она. Нет,- говорю я,- это психическое. Это когда мужчине женщину чем-нибудь пришибить охота, вот как мне сейчас тебя.

Потом сжалился. Ладно,- говорю,- не реви. Пойдем в последний раз этим позорным делом займемся, и все - завяжу я с вами.

На следующий день директор ко мне подбегает. Шепчет: Сеня, ты что офонарел? На складе бардак, ползавода с животами мучается, двоих уже в реанимацию увезли, на носу баланс, а главного бухгалтера Самуилыча девчонки в отделе закрыли и неизвестно что с ним делают, а ему еще до пенсии дожить надо.

Сеня, родной, выручай! А мы тебе зарплату вдое увеличим, молоко за вредность давать будем, а летом на Гаваи. А?

Нет,- говорю я,- все! Завязал я с блудом. Хотите, товарищ директор, с вами пойдем, обои в спальне посмотрим,- и так игриво в нос его целую,- но о женщинах больше не может быть и речи. В конце концов имею я право на переверзию или не имею? Свобода у нас личности или не свобода?