Неизвестно: Решето над бездной

Геннадий Мельников

РЕШЕТО НАД БЕЗДНОЙ

(дневник зануды)

КРАТКИЕ ПОЯСНЕНИЯ

Первоначально название было «Пятьдесят лет спустя, или записки Арамиса», но, подзабыл до скольки лет, этот мушкетер дожил, да тут еще всплыло в памяти болееё известное название «Пятьдесят лет в строю»: решил не рисковать и сделать заголовок проще, если под решетом понимать Дневник, который решает, что задержать, а что просеять в бездну времени.

С заменой названия ушло не совсем конкретное словосочетание «пятьдесят лет спустя» – это после чего? Дело в том, что я с 4 января 1951 года до 31 августа 1952 года вел дневник и одновременно с ним в двух толстых тетрадях составлял «Записки мушкетера» о тех же событиях, (что-то вроде книги – по разумению шестнадцатилетнего школьника: как мне тогда казалось, более художественно оформленной, чем дневниковые записи).

С этого времени и до 1980 года я, к сожалению, не вел дневник: фактически это и есть для меня та бездна не зафиксированная на бумаге. В эту прореху провалилось время окончания мною школы, учеба в Гидротехническом институте Одессы, работа по направлению в Гурьеве, затем в любимом мною Славянске-на-Кубани, переезд в Волгоград – вся моя молодость.

Но пятьдесят лет все-таки остались, и мне сейчас приятно возвратиться к наивным запискам моей юности и сопоставить их со зрелыми годами, не видя между ними особой разницы. А для чего тогда? Хотя бы для того, чтобы мои внуки могли сказать: «А ты не плохо роешь, старый крот!»

1. Решето над бездной 1951 года.

СТАНИЦА СЛАВЯНСКАЯ

(Оставшиеся страницы самого первого дневника приведены без правки орфографии)

Вчера 4-го января встал поздно, так как ложился очень поздно, и поэтому долго я был в сонном состоянии. Кое-как пробыл до 12-ти часов, а потом пошел в школу, вернее, я и сам не знал точно, куда мне идти. Пошел на базар – никого нет: т.е. мало людей. Да и кто в такую грязь «кроме меня» – говоря словами матери, будет ходить в такую погоду. «Хороший хозяин собаки с дому не пускает». Ну, чем лучше дома в такую пасмурную, грязливую, да – грязливую, погоду? Да и не будем описывать сего. Каждый знает, что такое грязь и туман. Итак, значит, я шел домой, да свернул в школу. Там в одном классе хлопцы играли в шахматы. Но я пошел в библиотеку. Как раз был наш день и я взял книгу «Председатель партбюро». Мы начали смотреть журналы, пришел Левицкий, взял книгу «Золотое дно» и

мы долго смеялись с карикатуры. Вот она…

Потом пошли домой. Я зашел к Левицкому, и он дал мне «Истребитель 2Z». И я пошел, наконец, домой. Встретил Олега Алексанкина (прошу запомнить: он по моему будет часто встречаться), и я ему дал «Секретарь партбюро» Он обещал мне достать «Три мушкетера» Дюма у Валерки: у него есть, хоть и старая. Ну а если она мне попадет, то и наверное останется: я то как ни будь, за что нибудь выменяю.

Остальное время провел дома. Прочитал «В стране дремучих трав» Там один человек (а после 2-а) уменьшился в 100 или в 200 раз и ему травы казались дремучим лесом. Как они дрались с насекомыми и побеждали трудности. Потом они обратно стали обыкновенными людьми. Вечером читал «Истребитель 2Z».

Отец пришел пьяным. Он уже зарядил пить 2-е недели. Ну а 5-го января ничего произошло. В 3-и часа пришел Гена и принес плащ, потом мы пошли к ним и там играли в «морского боя». Тетя Маруся показала нам игру в тюремщика и камеры, которые я решил впереди. Пришел домой вечером. Мама принесла мне от мальчика соседа книги «Свет над землей», «Кобзарь», «Герой нашего времени» и мою, которую ему давал читать «В стране дремучих трав». Все, за исключением «Кобзаря» Шевченко и «Свет над землей» Бабаевского я читал.

Отца нет. Он наверное прийдет снова пьяным. Ну на сегодня хватит.

6 января 1951 года.

Утро солнечное, светлое. Хотя и грязь, но тепло. До обеда играл на дворе. Ходил по воду..

Миtter поздно пришла с базара и поэтому я был до 2 часов голоден. Юра (наш сосед) принес бинокль и компас. Бинокль маленький театерный, но зато компас так компас: в футляре, с крышкой и с зеркальцем. Какой-то не русский… Я ему дал две книги («Янки при дворе короля Артура» Марк Твена и «Девяносто третий год» В. Гюго), и он пошел домой читать. Миtter напекла пирожков и пряников. Пирогов и булочек. Сегодня рождество или рожество. Не знаю, как писать. Короче говоря я здорово наелся: съел 6 пирожков, 1-у тарелку борщу и булку хлеба (не большую).

Я надел под ковбойку вязанку, взял 2-й том Чехова и пошел до Эдика. Разулся и вместе с ним и Сергеем слушали пьесу «Дети и кинжал».