Петров Александр - Созерцатель

– А мы и не… – пытался сказать Борис, окидывая начальственным взором притихших застольщиков.

– Тем более, – удовлетворенно кивнул профессор Док. – Ну, взял покойник Брюсов собственную рукопись. Бывает. Но скоро вернул. Дело-то житейское. Ремизов в Париже Савинкова встретил спустя пять лет после его смерти. С кем не бывает! В Отделе рукописей Публички хранится изъятая глава из воспоминаний Остроумовой-Лебедевой, в которой она рассказывает, как к ней на питерскую квартиру заглянул Брюсов через пять годочков после своей смерти. Зашел, поболтали, чайком побаловались. Покойник явился не духом бестелесным, а во плоти: печенье кушал, чаем запивал. Супруг ейный, академик Лебедев, изобретатель синтетического каучука, после такого чаепития в Бога истово уверовал.

– Неисповедимы пути Господни, – вздохнул Вася. – Не его одного страх перед мраком к свету привёл.

– Однако вернемся к погребению моего уважаемого учителя, который был лично знаком с Брюсовым и написал о нем книгу. Вдова покойного Максимыча попросила меня купить похоронные тапочки и погребальные пелены. Похоронили мы его в Комарове, рядом с его подругой Анной Андреевной. Прошло полгода. Я готовлюсь к экзамену в аспирантуру Пушкинского Дома в квартире родителей на знаменитой Гороховской. Дома один. И вдруг! Звонок в дверь. Приоткрыл дверь и в щелку посмотрел: Максимыч. Почему-то я не испугался. Впустил учителя, а сам на ноги его – глядь! На нем те самые тапки из кожзаменителя за трешник и тот же костюм за сорок целковых, которые я ему покупал для положения в гроб. Часа три мы с ним поговорили о его семье, о моих делах, о том, кто стал главредом нашего любимого журнала. Потом он попросил проводить его домой, и мы пошли по Гороховой. Его фигура отбрасывала тень. Зашли в магазин. Купили булки с компотом. Михалыч извинился за отсутствие денег и взялся отламывать и аккуратно есть булочку. Я подумал, что если бы это был сон или галлюцинация, я бы не чувствовал тяжести банки с компотом. На набережной Фонтанки я ключами открыл крышку банки и мы попили вишневого компотику. У парадной Максимыча мы остановились, дальше он просил не провожать. Я спросил, как там? Он ответил: холодно и солнца нет. Вот и всё. А через десять лет после смерти Мануйлова я встретил и его. К чему я это? А к тому, чтобы предостеречь вас, дорогие молодые друзья, от весьма опасных общений с духовным миром тьмы. Неполезно сие. Да-с.

А дома, пока я переобувался и размышлял, как бы жену помягче огорошить вестью о приезде американки, Даша, прямо с порога сообщила свою новость: приезжает тетка Шура «з миста Донэцьк, шо на Вкрайыни-ридний». И цель приезда одна-единственная: накормить меня, а то я «зовсим отошшал», ну и так, по мелочам: Дашу навестить, по магазинам походить, по ВДНХ прогуляться. Тут и я умудрился словечко вставить и рассказал о приезде американской девочки Веры.

– Вот видишь, – воскликнула Даша, – как всё хорошо складывается: моя тетка заодно и твою Верочку в норму приведет, по крайней мере откормит! У тетушки же… этой, как её… пассионарности на троих хватит.

И вот у нас в доме появились две дамы: одна украинская, другая американская.

Сначала-то вошла вся в тюках, узлах и чемоданах объемная тетя Шура в сопровождении Даши. Они обе не могли остановить смех, перебивая друг друга, непрестанно прыская, кое-как рассказали, как тетушка огласила сначала вокзал, потом метро звонкими воплями восхищения, удивления, а перед лентой эскалатора – страха: пока она решилась ступить на бегущую дорожку, сзади собралась приличная толпа народа, который возмущался затором, Даша изо всех сил толкала тетку, а та стояла с поднятой ногой и панически выла. Зато, когда решилась и встала-таки на ленту, её восторгам не было конца. Гостья по привычке пыталась со всеми поздороваться, особенно учтиво со стражами порядка и контролерами. В вагоне метро за двадцать минут всем соседям поведала основные вехи своей биографии и планы на будущее. Особенно Дашу развеселили теткины комментарии по поводу одежды и невыразительной комплекции жителей столицы, которые она рассыпала с громким смехом и не всегда тонким юмором.

А на следующий день пришла моя очередь встречать в Шереметьево американскую девочку. Я бы вряд ли сам узнал Веру, все-таки видел её мельком, да и за три года она выросла. Но тут ко мне подошел не по-нашему загорелый мужчина и по-нашему дернул за рукав:

– Андрей?

– Да…

– Паспорт есть?

– Есть…