Завацкая Яна - Новые небеса

Ивик вкратце рассказала о жизни. Все хорошо, дети выросли. Работают, учатся. Все благополучно. Рассказала об изменениях на Триме, вскользь -- о ранении, о том, как и почему ее перевели в Дарайю.

- Я еще тогда говорил, что вся эта система неэффективна. Извини. Ты-то хорошо работала, но... Впрочем, и Эльгеро это видел. Этот эксперимент начали до него. Наконец он решился его прекратить.

- Какая-то польза все же была. Например, я нашла Женю. Кстати, ты о ней ничего не слышал?

- Шемата Дарайи не такая уж маленькая. И мы стараемся знать поменьше, как ты понимаешь. Нет, не слышал ничего.

Окна потемнели. В это время года темнеет рано. Только после Возрождения опять начнут удлиняться дни, сокращаться ночи. А сейчас -- темень, холод. Хочется спрятаться в домашний уют, зажечь огоньки, свечи, укрыться пледом. Огоньки и зажглись вокруг, но не свечи, а крошечные светильники в виде свечей, оказывается, развешанные по стенам, расставленные по столикам. Стало как при свете костра, что любое лицо делает прекрасным и значительным, глаза -- блестящими. И они сидят уже совсем-совсем близко. Поговорили обо всем, и темы не кончаются. Так можно -- до бесконечности. Ивик понимала, что пора ехать домой. По-любому уже пора. Глупо же. Даже если Кельм серьезно имел в виду воплощение легенды в жизнь -- мало ли на что пойдешь конспирации ради -- все равно, не в первый же вечер. Да и вообще, может, не стоит. Все же грех. Не надо так опускаться. Мы не дарайцы. Ивик ощущала, как ладонь Кельма сжимает плечо, и наплывало дежа вю, плечо казалось таким хрупким в его сильных пальцах.

- Арс Гелан. Помнишь, я говорил? Тот, кто меня спас тогда. Ты знаешь, он ведь не вернулся в Дейтрос. Работал на Савае. Еще несколько лет -- и его бы здесь уволили на пенсию, он бы вернулся домой. А вот... не вышло. Провал, совсем незадолго до выслуги лет... Он погиб. Нормальный конец жизни для гэйна, но здесь в Дарайе это слишком уж гнусно. Как подумаешь, какая это именно смерть. Гелан... Я никого так в жизни не уважал, как его. Ты не представляешь, что он сделал тогда. И как вообще работал.

- Я слышала о нем. Его настоящее имя Шер иль Кетан. О нем много писали в Дейтросе в последние годы, после смерти. Что его информация была для нас жизненно важной, что несколько раз он буквально спасал мир.

- Ну вот, а я и не знаю, что он уже стал знаменитым, я ведь здесь уже был. Живешь тут, как на острове. И называть его привык дарайским именем. Гелан. Он был после Вэйна, наверное, первым таким разведчиком. В какой-то мере... - Кельм помолчал, - ладно, это тебе все равно предстоит узнать. В какой-то мере я продолжаю его работу здесь. Другую, не связанную с поиском информации. Об этом в Дейтросе, наверное, не говорили.

- Что за работа?

- Все в свое время, не торопись. Это правда, несколько раз он практически спас Дейтрос. Такая вот тут у нас работа, понимаешь, Ивик? И это, конечно, греет. Кроме того, Гелан когда-то спас меня. Еще тогда он сам был молод, только начинал. Вытащил меня, а чего ему это стоило, наверное, только я знаю. А я с тех пор его всего два раза видел в лицо. Но это был один из самых... самых важных для меня людей. И погиб он страшно, Ивик.

Это звучало не так, как дома. Слишком актуально. Такое может быть и с тобой. Пусть ты не суперагент, а всего лишь рядовой связник, тем более, с тобой не станут церемониться. Об этом просто не думаешь. Так же, как дарайцы не думают о возможном попадании в Колыбель. Так же, как люди вообще не думают о смерти.

А может быть, зря, подумала Ивик. На память ей пришла известная цитата одного из дейтрийских писателей-гэйнов: "Смотри ей в глаза, смотри всю жизнь -- и у тебя будет шанс победить". Это о смерти. Ивик взяла левую руку Кельма, лежащую на коленях, прижала к своей щеке. Ощущая короткие обрубки пальцев. Не оторванные взрывом, не ампутированные -- их ломали и резали без наркоза. Когда ему было восемнадцать.

Лицо Кельма оказалось очень близко, и взгляд -- прямо в глаза, но совсем не смущающий, наоборот, вот наконец-то произошло то, что давно должно было случиться, вот наконец-то они вместе. Для них ведь естественно быть вместе, и ненормально -- порознь. Они -- родные люди.

- Как долго я ждал, - прошептал он, - любовь моя, как долго я ждал тебя.

У них было теперь одно тело на двоих, Ивик ощущала наполненность и законченность. Наконец-то, впервые за долгие годы, все было правильно, все -- совершенно. Она втискивалась в Кельма своим телом, теплом, и он -- в нее, и так они лежали, обнявшись, уже совершенно успокоенные, уже все произошло, и ничего нельзя поменять.