Завацкая Яна - Новые небеса

Хэла и подсказывала Ивик, где искать дешевое барахло. Болтали на лестничной клетке, Хэла дымила одну сигарету за другой. Совсем не похожа на дейтру, думала Ивик. То есть черты лица -- да, конечно. Но -- курит. Волосы выкрашены вишневым, лицо -- одутловатое, пробито морщинами, в нос -- неуместно по возрасту -- вдет блестящий гвоздик. Как они меняются, будто этот мир перемалывает их. Хэла, впрочем, чувствовала себя уверенно и была, похоже, вполне счастлива.

- Это ты молодец, что сразу работу нашла, - говорила она, стряхивая пепел прямо на серые плиты пола, - наши обычно долго мыкаются. А то и вообще ничего нету. А на пособии, знаешь... Вон погляди на моего.

- Все лучше, чем с моим получилось, - вздохнула Ивик. По легенде ее муж пал жертвой кровавого Верса.

- Да, наверное, лучше. Хрен знает.

Больше говорили о бытовом -- о том, что в магазинах уже начали продавать подарки и украшения к Возрождению, хотя до праздника чуть не три месяца*. О тряпках, парикмахерских, о детях. Потом Хэла очередной раз стряхивала пепел и уходила к себе.

(*Дарайский лунный месяц считается по крупнейшей из лун, Теби, и составляет примерно двадцать суток, длительность которых лишь незначительно отличается от земной.)

Вдохновение, охватившее Ивик, распространялось не только на ремонт. Никогда у нее не было столько времени на творчество, как теперь. Разве что в санатории. Она то писала задуманный цикл рассказов, полуреалистических, пронизанных мистикой. То возвращалась к наброскам будущего романа. Сейчас она не боялась ничего -- была на пике формы и знала, что все получится. Все, что она хочет. Лучше, чем "Господь живых". Это понравится людям, это будет прекрасно.

Ей хотелось бы поиграть в Медиане, но и так -- ничего. И так она была довольна, каждый день по нескольку часов проводя за монитором. Обмениваясь короткими, незначащими и переполненными смыслом сообщениями с Кельмом. Легенду следует поддерживать. По легенде их отношения должны потихонечку развиваться.

Она уже не думала о том, правильно ли это. Все перегорело. Хватит. Она слишком долго об этом думала. Слишком во многом себе отказывала. Маячила на краю сознания тоненькая фигура Аллина - "если бы вы делали это ради Господа"... и тут же -- неизбывное страдание в глазах Кейты: "там была и его подпись", и мгновенное отвращение: как он мог вообще что-то советовать Ивик, почему она должна верить ему? Что он понимает в жизни, в любви? Он был другом Кейты, потом пришли новые друзья, появились какие-то разногласия, и он не задумываясь, кинул ее. Так же вот, как Марк кинул Ивик.

Ситуация была на самом деле сложной, понимала Ивик. Она довольно хорошо представляла психологию Аллина. Он не был предателем в буквальном, пошлом смысле. Не был Иудой. Пойти куда-то доносить, получить сребренники -- активные, открытые, враждебные действия, на них Аллин был не способен. Кто-то из его окружения, из новых близких друзей оказался способен. А сам он -- слишком пассивен. И то, что подпись его оказалась под тем документом, что так ранило, почти убило Кейту -- это была случайность, происходящая из той же пассивности. Все подписались, и он подписался. Если его новые друзья поступают так -- он с ними согласен. Не задумываясь, не беспокоясь ни о судьбе Кейты (да эта подпись, конечно, в ее судьбе ничего не меняла), ни о чувствах Кейты -- бывшей, уже неинтересной, уже чужой...

Пока есть чувства -- идеальная, почти святая любовь. Как только они прошли -- до свидания, дорогая. Обо всем этом даже думать было противно. Как будто бежишь по лесу и начинаешь проваливаться ногами, чуть не по колено в ледяную болотную жижу, и ноги вынимать все труднее, и хлюпает грязь.

А ведь даже сейчас Аллин бы сказал, что "все нормально". Что здесь такого, они пока еще ничего не нарушили. Никаких половых актов, так глубоко, в отличие от предательства близкого человека, оскорбляющих по его мнению Господа.

Ивик знала, что уже не "все нормально", понимала, к чему приведет эта добровольно придуманная ими легенда -- но перестала сопротивляться. Надоело. За годы мучений, поисков "правильности", молитв и советов священников -- перегорело все внутри. Она сама знала, что так -- будет правильно. Почему -- объяснить невозможно. Формально, разумеется, грех. Но наверное, у нее уже окончательно перегорели внутри какие-то встроенные с детства предохранители.

Она считала дни до следующего свидания. Но считала не мучительно -- она была, впервые за много лет, бессовестно, возмутительно счастлива.