Тырданов Иван - Битва пророков

– А что еще враги могут со мной сделать?

– Могут подставить кирпичную стену в месте твоего воплощения, и ты задохнешься внутри нее, могут устроить лесной пожар, пустить стадо зубров и так далее. Все зависит от их фантазии. Поэтому мы стараемся приземлять спецназовцев в известные исторические водоемы.

– Вы тоже их сбиваете?

– Ну а как же? На войне как на войне! Но даже если с посадкой все нормально, это совсем не значит, что тебя оставили в покое. Нет, тебя будут повсюду искать их агенты…

– У них тоже есть временной спецназ?

– По нашим данным, спецназа у них нет. Нет такой технологии, так как Бог не всем доверяет в руки такие возможности. Но у них есть другие сущности. Они не люди. Они не могут материализоваться. Но они способны общаться с людьми, вселяться в людей, делать из них сторонников и даже организации. Вот эти люди и будут тебя повсюду искать, чтобы сжечь на костре, утопить в мешке или посадить на кол.

– Ужасы какие ты рассказываешь…

– На то и спецназ, Миша, чтобы не бояться ужасов и быть сильнее всех. Все, Беловский, я тебя покидаю. Вполне исчерпывающие инструкции ты получил. Помни, во время операций с тобой только Изволь! Она всегда с тобой! Удачи!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«Последний Каган»

Тысяча лет назад

Саня исчез. Исчезли и троянцы, и замороженные американцы, и яхта. На мгновение Михаил очутился в воздухе, между небом и морем, в том месте пространства, где он сидел за столиком и пытался попить сок. Но и море, и небо очень быстро сделались прозрачными. Прозрачность стремительно увеличивалась, становясь абсолютной. Сквозь планету под собой Беловский увидел звездное небо другого полушария. Но и оно очень быстро стало маленьким, близким и доступным. Или это он стал таким огромным? Все пространство вокруг, все галактики, звезды и планеты стремительно вошли в него, скручиваясь воронкой, одновременно все тело, каждая клеточка зазвенели неистовым зудом, и он влился в непроницаемость.

Где он? Что вокруг? Понять было совершенно невозможно. Ощущений не было, была дикая, паническая тревога и тоска. Видно тоже ничего не было, но совершенно явно вокруг ощущались тысячи, сотни тысяч каких-то страшных существ. Было понятно, что они пытаются его поймать, что им это сделать трудно, но они не оставляют попыток, они стараются! При наиболее удачном приближении одного из них Беловский инстинктивно отклонился, увернулся. И у него это получилось! Потом еще и еще. Постепенно он научился управлять собой в этом состоянии. Даже не в состоянии, а в отсутствии состояния. Он понял, что здесь управляет воля и желание. На земле, чтобы сделать движение, нужно сначала его пожелать, о нем подумать и лишь потом заставить, при помощи рук, ног или рукояти управления, двигаться себя или машину. А здесь двигала сама мысль, само желание не встретиться с вызывающими омерзительный трепет невидимками. Но вот количество атак резко увеличилось, ему уже с большим трудом и напряжением мысли удавалось от них уходить, резко шарахаясь в самые разные стороны, но тут же натыкаясь на атаку с другого направления. Хоть и направлений, в нашем понимании этого слова, не было. Была какая-то абстрактная травля тысячами сущностей в бесконечности, плотно набитой этими сущностями, его маленького, мечущегося в панике сознания.

Вдруг одновременно и резко появились звук и свет, которые дали увидеть и услышать тех, кто за ним гонялся. Ничего страшнее и омерзительнее он в жизни не видел! Голливуд хоть и приближался в некоторых лентах к правдивому отражению этой реальности, выдавая ее за каких-нибудь «чужих», но средствами кинематографа и компьютерной графики передать такое не смог! Свет состоял из тысяч каких-то светящихся то ли дымков, то ли облачков. От света голливудские сущности шарахнулись обратно во мрак, оставляя за собой оглушительный рев и застывшие в памяти Беловского взгляды их красных глаз, полных отсутствия какого-либо качества, кроме ненависти. Светлая масса оберегала. Он знал, чувствовал, что стоит этим дымкам исчезнуть, как омерзительная лава бросится на него и разорвет! Иногда он даже видел опять их страшные рожи в тех местах, где светлая масса иногда становилась тонкой и прозрачной. Но облачка, увидев этот непорядок, тут же устремлялись в это место, и рожи исчезали. При этом он чувствовал, что его изучают. Он не слышал речи, но понимал их разговор о том, что он понравился, что он хорошо прошел самый трудный участок, где они не могли помочь, что ему желают блага, прощаются с ним и ждут его на обратном пути. Потом так же стремительно из него вырвалась скрученная воронкой вселенная и разметалась вокруг галактиками, звездами и планетами. Каждая клетка его опять мучительно завибрировала, отдавая пространство. Он опять увидел прозрачную землю, которая быстро становилась мутнее и плотнее, пока совсем не налилась массой и тяжестью. Он повис между небом и водой на высоте нескольких метров, только это уже было не море, а большая река в предрассветных сумерках, в которую и упал Михаил.