Тырданов Иван - Царь мира сего, или Битва пророков продолжается

– Когда они тут подметали? – ворчал Анатоль. – Вот ведь, стоит хоть на день ослабить контроль! Всем на все плевать! Никому ничего не нужно!

Он опять подошел к цепочке и стал непрерывно трезвонить. Но за воротами как будто никого не было. Тогда он принялся колотить по ним палкой, затем, повернувшись спиной, стал пинать их пяткой. Наконец раздался голос:

– Что вам тут нужно? А ну убирайтесь отсюда, пока я не спустил собак!

Анатоль, глядя в глазок камеры наружного наблюдения, от негодования подпрыгнул, швырнул в него свою палку и перешел на визг:

– Ах ты, креольская свинья! Ты уволен, негодяй! Открывай ворота, пока я их не выломал!

Ворота действительно открылись и в них появились три огромных смуглых охранника в колониальных шортах и с бамбуковыми дубинками наперевес. Они без лишних разговоров заломили захлебывающемуся от возмущения мистеру Коэну руки за спиной, и отвесили ему такого пинка, что тот улетел кубарем куда-то в кусты. Потом охранники обратились к Михаилу и попытались проделать с ним тоже самое. Но Беловский встал в стойку. Ему не понравились намерения бронзовых парней, поэтому он помог тому, кто первым замахнулся на него дубиной, завершить свой великолепный выпад, со всего маху врезавшись головой в гулкий массив ворот. Второй и третий тоже как-то неосторожно и почти одновременно нарвались зубами на локоть и пятку лейтенанта. Один из них сразу со всего маху лег на спину так, что задрожала деревянная мостовая, а другой, кувыркнувшись через голову, сумел вскочить на ноги и шустро скрыться в тенистой зелени за оградой.

Михаил, не долго думая, последовал вслед за ним и, под звуки взревевшей сигнализации оказался в экзотическом парке, окружавшем виллу. Но не пробежал он и нескольких метров, как увидел, несущихся к нему со стороны дома людей и услышал лай собак, которых он так и не успел толком рассмотреть, потому что два огромных волкодава быстро повалили его на стриженый газон. Подбежавшие охранники не спешили отвести кобелей, поэтому ему пришлось туго. Тем не менее, одного пса он схватил за мощный ошейник и начал выкручивать его, душа и ломая зверю шею. Кобель хрипел рядом с лицом Беловского, широко раскрыв огромную клыкастую пасть, из которой клочьями летела пенная слюна. Но второй в это время вцепился Михаилу в ногу мертвой хваткой и стал ее рвать, резко мотая головой право и влево. Отпустить первого, чтобы оторвать от ноги второго, не было возможности. Поэтому ничем хорошим для Михаила все это не закончилась бы, не приди к этому времени в себя Анатоль. Он выбрался из кустов, быстро сориентировался в обстановке, вырвал у валяющегося у ворот охранника его бамбуковую дубину и с криками: «Фу!» сволочи!» смело ринулся в свалку.

На удивление с интересом наблюдавших за этим боем охранников, огромный черный кобель, который рвал ногу Михаила, покорно отпустил ее и с жалким визгом, поджав хвост, безропотно припал на брюхо перед потрепанным стариком. Второй кобель, задушенный Беловским, уже обмяк и свалился, высунув язык. Михаил отпустил ошейник и перекатился на спину, чтобы оценить ситуацию. Но стоявший над ним с дубиной в руках воинственный Анатоль, почему-то бросился не к нему, а к хрипящему кобелю.

– Тарзан! Тарзан! – приподняв голову пса, кричал он, – что ты с ним сделал, гад!

– А что мне еще с ним было делать? – удивился Михаил. Он понял, что собаки были друзьями миллиардера, и вспомнил про второй шприц, который был у него в кармане бридж. – Вот возьми, сделай ему укол.

Второй кобель, несмотря на только что полученные от Коэна удары, виляя поджатым еще хвостом и повизгивая, на полусогнутых лапах приблизился к нему и стал лизать в лицо. Михаил сделал движение, чтобы передать шприц, но кобель, сморщив нос и оскалив огромные желтые клыки, грозно зарычал. Коэн треснул его по широкому лбу:

– Фу, Конг! Фу! Свой!

Он взял шприц и сделал лежащему Тарзану, у которого уже закатились глаза, и посинел вывалившийся язык, инъекцию. Коэн нежно держал огромную морду пса на руках, гладил ее и приговаривал: «Тарзан, Тарзанка, дурачок… сейчас, сейчас тебе станет лучше…» Не прошло и несколько секунд, как кобель прерывисто задышал. Глаза собаки ожили, устало поднялись на хозяина, и даже кончик безвольно валяющегося хвоста изобразил что-то вроде радости.

Коэн кулаком ткнул в морду настырно вылизывавшего его Конга и ласково буркнул:

– Да замучил ты меня своими слюнями!

Потом он бережно положил голову Тарзана на газон, встал, осмотрелся, увидел охранника с разбитым лицом, который участвовал в экзекуции перед воротами и, показав рукой на того скомандовал Конгу: