Тырданов Иван - Царь мира сего, или Битва пророков продолжается

– Отец Варсонофий! Отец дьякон, что случилось?!

Но тот, не оборачиваясь, махнул рукой и прибавил шагу. Тогда бросились за ним вдогонку, чтобы выяснить причину его бегства. Дьякон, услышав, что за ним гонятся и кричат, все-таки остановился. Вытирая рукавом рясы зареванные глаза, он сообщил:

– Прогнал меня батюшка!

– Как прогнал? За что?

– Не знаю! Прогнал, и все! Сказал: чтобы духу твоего тут не было! Чтобы до заката в Макарьеве был!

– Чем же ты провинился?

– Веревки жалел, говорил, что нужны они мне – сено носить!

– А он что?

– Из ума выжил батюшка! Велел оставить сено-то!

– Ну, а ты?

– А я говорю: сгорит оно в лесу, его на солнышко надо! Я ж неделю косил!

– А он?

– А он меня посохом по хребту! Получай, говорит, гордец самовольный! Сказано тебе: оставь сено в лесу, значит – оставь! Без тебя, говорит, унесут!

– Ну?

– А кто без меня унесет, если никого нет? Вы же ни к чему у нас не прикасаетесь, а сам он старенький!

– Ну и оставь, если батюшка велит…

– Так я и оставил! Бросил веревки-то!

– Так за что же он тебя прогнал?

– Да не пойму я! Как ушел в церкву молиться, закрылся там, а вышел – сам не свой! – голосил дьякон. – Какая муха его там укусила!

– Так что он сделал-то?

– Накинулся на меня, беги, говорит, в Макарий, сунул книжицу, – неси игуменье. Я говорю, что на лодчонке сплавлюсь по Керженцу, да соли обратно привезу, да воску на свечи, да масла лампадного с оказией, у нас-то все уже на исходе. А он заругал меня, беги, говорит, лесом, да обратно не вздумай возвращаться!

– Ничего не понимаю, – строго осекла его Лиза, – чем-то ты ему не угодил, отец Варсонофий. Мы тебя специально к батюшке приставили, чтобы помогал ему на старости лет, а ты, видимо, не справился…

– Ох, не справился, окаянный! – всхлипнул дьякон. – Ох, как горько же мне! Ведь душа в душу четыре года прожили, Богу служили, как отец и сын! Я ж для него в лепешку расшибусь! Ох, горько-то как…

– Ну, что ж теперь… Раз сказал бежать в Макарий – беги. Отца духовного нельзя ослушаться.

– Нет у меня теперь отца! Сирота я!

– Батюшка тебя не забудет, отец Варсонофий. Прогнал, значит, лучше так для тебя. Он все знает, ступай! Бог – помощь!

Изволь перекрестила дьякона на дорогу, и тот, трижды поцеловавшись с Михаилом и поклонившись в землю Лизе, скрылся в лесу.

– Что-то мне это все не нравится, – сказала она, – пойдем быстрее в скит!

Вернувшись, они увидели огромного медведя прыгавшего на всех четырех лапах вокруг церкви. За медведем бегал отец Киприан, колотил его палкой и громко кричал:

– А ну пошел! Пошел в лес, тебе говорю, скотина безмозглая! Принесла тебя нелегкая! Иди домой! Уходи, кому сказал!

Увидев посторонних людей, медведь поднялся на дыбы, страшно зарычал, выпятив слюнявую верхнюю губу и, обнажив желтые клыки величиной с палец, пошел на них с явными недобрыми намерениями. Батюшка рассвирепел окончательно и пришел в такое неистовство, что встал перед зверем и уперся в его живот руками:

– Куда тебя несет, окаянный! Ты што удумал-то, а? Што удумал!

Его маленькая фигурка казалась детской рядом с медведем, руки по локоть утопали в грязно-серой шерсти на животе, он что есть силы отталкивал зверя от Михаила с Лизой, которые, растерявшись, стояли как вкопанные.

– Что встали, бегите в избу, не удержать мне его!

Беловский очнулся, схватил в охапку Изволь и в два прыжка заскочил в рубленый домик, который стоял недалеко. Захлопнув дверь, они увидели троянцев во главе с Саней. Они склонились над маленьким дощатым столом и что-то рассматривали. Услышав шум, они обернулись.

– А, нагулялись? – обрадовался Саня. – А мы тут вроде бы разобрались во всем.

Беловский и Лиза еще не оправились от пережитого ужаса и стояли, тяжело дыша, не в силах произнести ни слова.

– Что там, медведь опять шалит? – засмеялся один из спецназовцев. – Его батюшка уже битый час гоняет!

– Пришел из леса и чего-то хочет объяснить. Прыгает вокруг церкви, рычит, – добавил второй, – отец Киприан чего-то знает, но не говорит. Дьякона прогнал, нас поторапливает.

– Ну, теперь все в сборе. Батюшка знает, что делать. Поэтому маленький инструктаж – и по коням! Беловский, садись сюда! – указал Саня на лавку возле маленького окошка, где было самое светлое место.

В избе приятно пахло хлебом, закопченным деревом, и сухими травами. Кроме небеленой печи, маленького стола, двух-трех колод, заменяющих троянцам табуреты, и лавок по стенам, мебели больше не было. К потолку были подвешены пучки цветов, нитки грибов и ягод, в красном углу перед маленькими иконками теплилась глиняная лампадка.