Веселовская Надежда - Переселение, или По ту сторону дисплея

Кураторы засуетились, но не обрадовались, как логично было предположить. Наверно, они надеялись испугать его предстоящей процедурой и таким образом вынудить остаться. Но их план не сработал. Теперь им волей-неволей пришлось продолжать затеянную игру: у них появились огромные черные щипцы, которыми, понял Павел, будут расщеплять его черепную коробку, чтобы подцепить одну из серых клеточек.

- Вы уверены, что не передумаете?

- Уверен, – отмахнулся от него Павел. – Я готов. Только, пожалуйста, поскорее…

Он знал, что потеря времени неизбежна: но все-таки это было лучше, чем до бесконечности спорить с кураторами, не отпускающими его без платы. Теперь он ненавидел этих кураторов, которые не давали ему броситься на поиски Тимки. Похоже, это делалось намеренно – им, значит, хочется, чтобы его сынок пропал… Мерзкие твари, думал Павел, как только он мог считать, что они желают ему добра? Но свои эмоции следовало сдерживать, лишь бы скорее выбраться отсюда. Пусть берут клетку, и тогда он сможет уйти, – здешние правила, неукоснительно соблюдаемые кураторами, не позволят чинить ему новых препятствий. А операция не смертельна: ведь они говорят, с ним уже не раз такое проделывали…

- Я готов, – повторил Павел.

- Вы предупреждены насчет отсутствия анестезии…

- Совершенно верно.

- Тогда подойдите ближе…

Павел шагнул вперед, зажмурившись, чтобы не видеть огромные черные щипцы. На какую-то секунду ему стало очень не по себе, захотелось даже отступить от задуманного. Пусть у него возьмут клетку обычным порядком, после того, как он использует выбранный номер. И тогда сразу на поиски. Но это малодушное желание тотчас же заглушила мысль – что сейчас с Тимкой, где он?

14

А Тимка сидел тем временем в электричке, увозившей его все дальше от Москвы. Решив отправиться в поисках отца по белу свету, он прямо из школы поехал на вокзал. Само слово «странствие» связывалось в его сознании с пригородом, с хождением по земле босыми ногами. Перед глазами встала деревня, где они с мамой прожили лето у бабули, маминой бабушки. По привычке Тимка обрадовался, но тут же вспомнил, что теперь увидит их обеих через много лет, когда уже станет взрослым и бородатым. От этих мыслей снова защипало глаза. Надо было крепко взять себя в руки, чтобы не сойти на первой же остановке и не пересесть в электричку, идущую в направлении Москвы.

Чтобы отвлечься, Тимка повернулся к окну, за которым проплывали уже не городские улицы, а пустые осенние поля. Вон вдали высятся стога сена, сверху прикрытые чем-то вроде намокших коричневых ковриков. Где он будет сегодня ночевать, в таком вот стогу? Там промозгло и холодно, но другого места ему не найти: ведь он теперь путник, принадлежащий этой вечерней тоске, этому осеннему одиночеству. У него теперь только трудности да цель, ради которой надо их терпеть…

За окном быстро сгущались сумерки, небо заплакало дождем. По стеклу наискось побежали аккуратные водяные струйки, словно кто-то линовал школьную тетрадь в косую линейку. Школа теперь тоже осталась позади – прощайте, шумная толкотня перемен, яркий свет в классе, беспокойный веселый Славка и другие мальчишки… прощай, хорошенькая выскочка Лиза Карлова… Прощайте, Людмила Викторовна, – вы, с вашим ровным голосом и интересными уроками, могли бы стать моей любимой учительницей, если бы я не ушел из школы навсегда. Может быть, стоило сперва с вами посоветоваться? Но теперь уже поздно об этом думать – выбор сделан, поезд бежит все дальше от Москвы…

Тимке сдавило горло. Выдержит ли он то, на что сегодня себя обрек? Но если не выдержать, кто же найдет украденного злой силой папу? Это правильно, что Тимкин путь оказался таким тяжелым, ведь иначе не было бы подвига. Как говорила сегодня Людмила Викторовна: чтобы выручить из беды близкого человека, надо совершить подвиг…

Вдруг по громкоговорителю объявили название следующей остановки. Тимка встрепенулся – до сих пор ничего не объявляли, либо он, занятый своими мыслями, просто не слышал. Но это название пропустить мимо ушей было невозможно: поезд подходил к станции, где живет бабуля!..

Получалось, на вокзале Тимка выбрал то самое направление, по которому они с мамой отъезжали летом в деревню. Но это вышло нечаянно, как говорят взрослые – подсознательно. Он не думал ехать к бабуле: ведь подвиги должны начинаться с нуля, в незнакомом месте и вдали от родных людей. Просто Тимка не знал других вокзалов, других направлений. До отказа наполненный мыслями о разлуке с любимым прошлым, он машинально вышел на ту платформу, с которой отходили поезда к бабуле…