Веселовская Надежда - Переселение, или По ту сторону дисплея

Известно, что существует медицински обусловленная связь между немотой и глухотой. Онемевшая Ирина перестала слышать людей, в смысле эмоционального восприятия. Ее теперь хватало на пониманье только самых простых вещей: да, нет, сколько стоит, пора накрывать на стол. В клинике она механически фиксировала телефонные звонки, вела запись к стоматологам, искала карты, выписывала квитанции. Так мог работать наполовину глухой человек.

Она не слышала даже Тимку. Первого сентября он пришел домой бледный и какой-то взъерошенный и тут же кинулся ей, как в детсадовские времена, головой в колени. Оказалось, сынишкой завладела навязчивая идея – что у них подменили папу. Якобы настоящего украли, а теперь сидит за компьютером некто внешне похожий на него, но на самом деле не он. Тимка стал говорить об этом из раза в раз, и однажды Ирина, чувствующая в душе нечто похожее, произнесла почти бессознательно, не соображая, с кем говорит:

- Да, украли… украли у нас нашего папу!

На Тимку эти слова подействовали самым страшным образом – с ним началась истерика. Рыдания перешли в конвульсии, мальчика трясло. Ирина моментально встряхнулась: детский невропатолог предупреждал ее, что у Тимки есть какая-то судорожная готовность, и при сильном потрясении может произойти припадок. Когда Ирина с бесполезным стаканом воды стояла над задыхающимся, бледным и опухшим от слез ребенком, в дверях стал поворачиваться ключ – пришел Павел.

- Что у вас тут такое?

Это уже было большим облегчением – что Павел их заметил! В нынешнем своем состоянии он мог вообще не принять во внимание больного сына, не говоря уж о ней самой. Но он их заметил! Окрыленная этой нежданной радостью, Ирина возбужденно заговорила:

- Павел, Тимке плохо! Он стал сильно плакать и теперь не может остановиться! Боюсь, чтобы не перешло в судороги... Наверное, это потому, что последнее время… ну, ты понимаешь… ладно, не будем сейчас об этом говорить…

Ей казалось дико выяснять отношения над все еще не пришедшим в себя, хотя и стихшим немного Тимкой. Но с другой стороны, лучшего времени вскрыть этот гнойник не предвиделось. Если Павел сейчас приласкает сына, может быть, все и закончится – навсегда уйдет из их жизни то страшное, что, недавно поселившись у них, с каждым днем разрасталось, захватывало всех троих своими щупальцами и тащило в общую мясорубку.

Ирина застыла, ожидая, что сделает сейчас Павел. А он наклонился и поднял с дивана Тимку, сразу же бессознательно сцепившего руки за отцовской шеей. Отец понес его в спальню, очевидно, решив, что там, на широкой родительской софе, ребенку будет удобнее и спокойнее. Счастливая Ирина следом вбежала в спальню и чуть дыша остановилась у двери. Неужели Тимкино состояние проняло Павла, и теперь он станет прежним – вот как остановившиеся часы после встряски вновь начинают стучать?.. Господи, хоть бы вправду!..

Потом он вышел – наверное, посмотреть, что у них есть в аптечке, находившейся в большой комнате. Ирина не двигалась, боясь спугнуть чудесное обретение настоящего Павла словом, жестом либо еще каким-либо проявлением своего присутствия. Так она простояла минуту, а может быть, две, три, четыре …

- Папа!.. Где папа?! – приоткрыл Тимка один припухший после рыданий глаз.

- Здесь, милый, здесь. Ты же его только что видел. Ты знаешь теперь, что никто его не украл…

- А где он сейчас? – охрипшим голосом повторил настрадавшийся ребенок.

Действительно, Павлу уже полагалось возвратиться: не столь велика была их домашняя аптечка, чтобы рыться в ней более трех минут. Особенно если тебя ждет больной ребенок, лучшее лекарство которому – твое присутствие. Однако его все не было...

Наконец Ирина выглянула из спальни и увидела как раз то, о чем уже подспудно догадывалась, но словно не разрешала себе догадаться: Павел сидел в большой комнате за компьютером. Перенося сына в спальню, он просто расчищал себе путь к своему любимому ящику. Просто освобождал место. Вы, мол, там болейте и умирайте, сходите себе с ума, только меня оставьте в покое. И вот тогда стало ясно, что его действительно украли, ибо сам он так поступить не мог. Это уже действительно был не Павел, а кто-то другой… кукла, сделанная по образцу человека.

Но такого ведь не бывает, с отчаяньем думала Ирина. Не бывает, но есть, отвечало ей внутреннее «я», тот самый глубинный голос, который определяет сущность человека. Наверное, его и называют душой. Он-то как раз и пропал у Павла в последнее время, отчего и пошли все проблемы. Выходит, Тимка прав – кто-то украл у его отца душу…