Кресли Коул: Нет голода неистовей

- Никс, дай ее мне. Я могу помочь ей залечить раны.

Валькирия погладила Эмму по волосам.

- Но твоя кровь имеет цену. Слишком юна та, что видит сны о войнах, в которых не участвовала и чувствует боль от ран, что убили бы ее уже десятки раз.

Лаклейн замотал головой, отказываясь верить.

- Ей снится огонь, - вздохнула Никс. – Вечный, вечный огонь.

Эмма выглядела такой слабой, ее кожа и губы были белее мела, а скулы резко выступали. Один лишь взгляд на Эмму, и Лаклейна прошибло потом от страха за нее.

Никс нагнулась и потерлась носом о носик Эммы.

- Тройственная Эмма. Но ты пока об этом и не догадываешься. Тройственная Эмма разрубила его натрое. Что это у тебя в кулачке? Любимая девочка. Это ведь он должен дарить тебе кольцо, - с усилием, но Никс смогла высвободить кольцо из ее пальчиков, тут же кинув его ликану. Он надел его, даже не удостоив взгляда. Почему, черт ее дери, она также легко не отдаст ему Эмму?

- Ты передал ей Инстинкт. И он сияет и лучится в ней подобно звезде. Она может видеть след, которым ты отметил ее, сделав своей.

Невозможно…

- И она его уже не потеряет, - валькирия нежно провела ладонью по лбу Эммы. Она часть нас всех. Эмма Тройственная.

- Никс, что заставит тебя отдать ее мне?

- А что бы ты ради нее сделал?

Его брови сошлись на лбу от нелепости вопроса.

- ВСЁ, - проскрежетал он.

Она изучала его какое-то время и затем кратко кивнула.

- Тебя ждет работа, Лаклейн. Подари ей новые воспоминания, чтобы одолеть старые.

Он вытянул руки, чтобы взять Эммалин на руки и забыл, как дышать… пока Никс, наконец, не передала ее ему. Он прижал Эмму к своей груди, но она не проснулась, и когда он поднял глаза, Никс уже и след простыл.

Быстро подойдя к кровати, он положил Эмму на нее. Затем порезал руку своими избитыми когтями и приложил к губам своей пары.

Никакой реакции.

Сев рядом с любимой, он встряхнул ее.

- Черт возьми, Эмма, проснись, - но она не послушалась. Ее губы слегка приоткрылись, и он заметил, что клыки были совсем маленькими и тупыми.

Порезав палец, Лаклейн просунул его ей в рот, второй рукой держа ее голову. Шли минуты… и вдруг она напряглась. Казалось, даже ее сердце остановилось в этот миг. И затем она сделала небольшой глоток. Спустя какой-то момент, она положила руки ему на грудь, вцепившись в него. Он вынул палец, и она тут же впилась в его руку. Откинув голову назад, Лаклейн облегченно закрыл глаза.

Пока она пила, он задрал ее ночнушку и отодвинул повязки, чтобы проверить, заживали ли бок и нога. Раны уже затягивались.

Когда она закончила, то открыла глаза и обняла Лаклейна за шею, слабо сжимая в объятии.

- Почему ты отправилась туда, Эмма? Это из-за того, что я сказал о Деместриу?

- Я должна была, Лаклейн, - ответила она, ее голос становился все тише, - он мой, он был моим… отцом.

- Я знаю. Но это не объясняет того, зачем тебе было идти на такой шаг.

Она разжала руки и отодвинулась.

- Как раз перед тем, как я уехала в Париж Никс сказала мне, что я на грани осуществления своего предназначения. И я поняла это в тот самый момент, когда вампир протянул мне свою руку, - по ее телу прошла дрожь. – Я знаю, в это трудно поверить, но я-я убила Деместриу.

- Я видел. У меня есть запись всей стычки. Пока мы говорим, Люсия на пути в клан, чтобы забрать запись у Боу.

- А как она оказалась у тебя?

- Иво записывал Деместриу на камеру. Я просто забрал пленки у Иво.

Заметив, как Эмма нахмурилась, он добавил:

- Когда ты была в логове Деместриу, я уже был в замке.

- Ты убил Иво? – спросила она с надеждой в голосе.

- О, да. С удовольствием.

- Ты злишься, что не смог лично отомстить Деместриу?

- Я злюсь, что ты отправилась к нему одна. Я понимаю, что это была твоя судьба, но больше не бросай меня так.

Положив ладонь на ее затылок, Лаклейн притянул Эмму к своей груди. Ее тело потеплело и обмякло в его руках.

- Как ты нашел Хельвиту?

- Я шел на твой запах, Эмма. Я всегда найду тебя, где бы ты не была.

- Но как ты можешь быть со мной? Зная, кто я?

Он заставил ее посмотреть на него.

- Я прекрасно знаю, кто ты. Видел все, что случилось. Теперь между нами не осталось секретов. Я хочу тебя так сильно, что мой мозг даже не может этого постичь.

- Но я не понимаю. Я была его дочерью.

- Когда я увидел его с тобой, моя ярость поутихла. Я полагал, что он каждый день злорадствовал, думая о том, что со мной сделал. Представлял, как он насмехается над тем, как забрал жизнь у моего отца, как отобрал кольцо… А он едва помнил об этих вещах и был совершенно не в себе. Но та доброта, с которой он отнесся к тебе в конце… она много для меня значила.