Николаева Олеся - Мене, текел, фарес

— Тут все просто, но все назидает. Ничего не подавляет, но все концентрирует, — пояснил отец Петр.

В комнату неслышно вошел высокий нескладный человек, показавшийся мне похожим на Урфина Джуса, каким его изображал художник в детской книге, но только немного постаревшего. Черные сросшиеся на переносице брови, пронзительные зеленые глаза, черные волосы вокруг аккуратной, хотя и обширной лысины.

— Павел Петрович Векселев, мой ближайший помощник, правая рука.

Нас усадили на диван и ушли, потому что начался приток гостей.

— Богато, — с сожалением сказала Анна. У нее было убеждение, что все, связанное с церковью, должно быть бедным, утлым, незаметным, в земном отношении ничтожным.

— Чем богаты, тем и рады, — неожиданно откликнулся отец Петр из прихожей и вошел в комнату. — Знаете, я ведь прекрасно понимаю, почему вашему мужу неприятно иметь дело с церковниками: среди православных очень много таких твердолобых жестоковыйных людей. Они отрицают науку, культуру. Вот они и ищут себе присюсюкивающих старцев, пророков, которые не могут одолеть даже русский синтаксис. Юродивых каких-то выискивают, которые подбирают на улицах всякую дрянь, — им видится в этом символический пророческий смысл. К каким-то якобы блаженным прозорливым Любушкам и Пашенькам устремляются — узнать судьбу, погадать. Чистое язычество! А у нас — не так! У нас все осмысленно. Подход вдумчивый. Мы апеллируем к разуму человека. К его пониманию. У нас — единственный храм, где служба ведется по-русски. У нас — единственная община, где перед крещеньем люди проходят катехизацию, курс специального просвещения и посвящения. Для нас — те, которые были крещены и посещают другие храмы, — все еще не являются полными членами Церкви, потому что они не прошли через катехизацию и посвящение. Для нас и Патриарх — все еще не полный член Церкви.

Анна вдруг заерзала, хотела что-то спросила, но отец Петр продолжал:

— А кроме того — у нас община харизматическая. Каждый получает в ней свои благодатные дары. Если ты пророк — пророчествуй, если ты учитель — учительствуй. У нас каждый член — и пророк, и учитель, и священник. Потому что наша Церковь — это единственная истинная Церковь Духа Святого, а не Церковь предписаний и запрещений. Вы как люди свободные и критически мыслящие со временем это поймете. Смотрящий да увидит. Видящий да уразумеет. Хотелось бы признать вас членами нашей общины.

— А у вас вообще-то как, Православная Церковь или нет, какая-то, может, другая? — вдруг с сомнением спросила Анна.

— Разумеется. Наша церковь и есть единая истинная Православная Церковь. Община — ее олицетворение. И мы, между прочим, существуем в лоне Московской Патриархии.

Голос у него был спокойный, мягкий, умиротворяющий.

— А что для этого нужно, чтобы войти в общину? — спросила Анна.

— Написать заявление. Ну и конечно, необходимо войти с нами в духовную близость.

— Заявление куда? Кому? — заволновалась она.

— Нам, конечно. Напишите, что вы просите принять вас в члены нашей общины…

— Заявление, чтобы в церковь ходить! Что-то на секту похоже, — шепнула мне Анна, когда отец Петр вышел. — А интересно, если мы здесь все посмотрим, а потом не вступим, нас не убьют? Стрельбицкого шантажировать не будут?

Отец Петр вернулся в комнату, пожимая плечами:

— Какой народ невнимательный! Говоришь им одно, они слышат абсолютно другое. В прошлый раз Павел Петрович Векселев открывал входные двери, предварительно накинув цепочку и через нее оглядывая гостей. Это хоть в какой-то мере предохраняло нас от незваных. И вот пришла какая-то женщина, явно «не из числа»… Хотя и наша, общинная. Я вышел к ней, благословляю, спрашиваю: «Вы из какой десятки?» Она говорит: «Кажется, из пятнадцатой». А я ей: «Голубушка, а пятнадцатая не здесь, а в другом месте. А мы — десятка номер один». Да, много званых, но мало избранных…

— Какая-какая десятка? — удивилась Анна.

— Номер один. У нас община разбита на десятки — для легкости административного управления. Во главе каждой стоит свой общинный пресвитер. А здесь у нас — десятка номер первая, которую возглавляю я. И потом она — эта из пятнадцатой десятки — пустила слух, что перед ее носом захлопнули дверь и что я был почему-то в лиловом фраке, а Павел Петрович называл меня то ли «мастер», то ли «маэстро»… Про нас много небылиц рассказывают. Так что вы уж сами понимаете — как говорится, ешь пирог с грибами, держи язык…

— За зубами! — угадала Анна. — Но заявление о вступлении к вам что-то уж очень меня смущает.