Петров Александр - Путь к отцу

Невозможно ни верить, ни любить Бога, если ты не имеешь в сердце образ Его. Так вот, оказывается, образ Бога — это смиренная любовь. Что же, если не любовь, руководило Творцом в Его умалении до состояния немощного человека? Ведь в теле человека живут болезни и слабость, голод и жажда, ознобный холод и знойная жара, смерть, в конце концов! Творец вселенной жил в немощном человеческом теле, испытывая все невзгоды, чтобы указать путь спасения души. Что, если не смирение, руководило Им, когда Он позволил издеваться над Собой, предать Себя, избивать плетьми, распять на кресте и умер, как худший из людей, как разбойник... Как надо любить творение Свое!.. Нам этого никогда не понять в полной мере.

Во мне снова поднималось волнение, я боялась расплакаться и подняла глаза от тетради. На время вернулись окружающие звуки. Сейчас «девчонки» сгрудились вокруг Михайловны. Та на бумаге с калькулятором в руках расписывала те покупки, которые ей нужно совершить в течение одного дня, если у нее появится миллион долларов. Конечно, никакого миллиона ни ей, ни ее окружению не светит, но если вдруг... Так чтобы уж быть в полной готовности потратить... В какой-то момент в моей душе промелькнуло раздражение, но оно показалось таким чужеродным и не к месту, что я его решительно отмела.

На меня, к моей великой радости, внимания в отделе ни­кто не обращал, потому что все знали, что «если Милка влюбилась, то приставать к ней бесполезно». Это меня устраивало, и я пользовалась этой возможностью для благих целей, может быть, впервые в жизни.

После работы я зашла в церковь, что златоглавой свечой белела на соседней улице. Временами, признаться, раздражал меня колокольный звон, особенно по воскресеньям, когда хочется выспаться. На дверях висел большущий замок. Я тупо смотрела на это устройство, и мои руки опускались все ниже вместе с настроением. Но вот я приметила бумажку, висевшую на левой створке дверей, и с трудом разо­брала, что это расписание служб. Ближайшая вечерняя служба состоится сегодня в шесть вечера. То есть через два часа. Меня это устраивало, и я обрадовано поспешила домой. За углом в киоске продавали иконы, свечи и книжки. Я спросила, что мне нужно купить для начала. Тихая девушка с задумчивыми глазами серьезно так протянула мне молитвослов, книжечку Евангелия и картонный складень с образами Христа и Богородицы.

Едва я вошла домой, открыла тетрадь в том месте, где писалось о правилах посещения храма. Оказывается, женщина должна быть одета так, чтобы ни в коем случае не отвлечь своими нарядами и обнаженными участками тела окружающих, тем более мужчин, от молитвенного общения с Богом. Стоять порядочная женщина должна с левой стороны и сзади мужчин (так вот, оказывается, откуда «замужем»). Все это, чтобы, значит, не стать невольной соблазнительницей.

Платок на голову — это не прихоть, а знак ангелам о смирении перед Богом и мужчиной. Потому как не мужчина создан для женщины, но женщина для мужчины. А мужчина есть господин женщины. Еще недавно я бы предалась по этому поводу длительным возмущениям, но вспомнила Павла и поняла, что это великое счастье — иметь такого господина, а уж подчиняться ему — предел моих мечтаний.

Вспомнила, как девочкой любила устроиться на коленях большого доброго папы, и вдруг поняла, что мое смирение подчинению вполне меня устраивает и даже нравится, потому что это высшее проявление женственности. Ведь именно женская слабость — это наше самое большое богатство и достоинство. Именно для слабой и беззащитной женщины любой мужчина готов совершать подвиги и носить ее на руках.

Приготовила одежду к выходу и снова приникла к тетради. Перед исповедью нужно читать покаянный канон, чтобы душа «размягчилась», и возникло желание освободиться от грехов. Нашла в своем молитвослове этот канон, и во время чтения волнующих слов канона действительно во мне нарастало ощущение своей нечистоты. Далее на двух страницах перечислялись грехи, которые обычно совершает человек. Я была потрясена: все это было мое, вся эта грязь сидела в моей душе и терзала меня! Стала выписывать их на листочек, и эти уродливые черные злобные существа, как живые, плясали перед моими глазами и позорили, издевались надо мной.

Ближе к шести я оделась в строгий темно-синий костюм с длинной юбкой. На шею повязала косынку, чтобы потом покрыть ею голову. Но перед самым выходом из дома со мною стало твориться что-то нехорошее. Навалилась тоска, в ногах появилась болезненная слабость. Непрестанно звонил телефон. На лестнице пьяно шумели соседи, выходить туда было страшно. Я в растрепанных чувствах присела на стул и растерянно оглянулась. Желания идти куда-нибудь из этого тихого уютного гнездышка я в себе не наблюдала.