Петров Александр - Дети света

Иннокентий стал выходить из мира и вживался в «антимир». На церковных службах впитывал каждое слово. Он подсознательно понимал, что именно здесь идет подготовка к посмертной вечности. Зорко наблюдал за поведением церковных людей, слушал их необычные беседы на необычном языке, полном славянизмов, богословия и архаики. Как, например, перевести на обычный разговорный сленг такое: «подвизающемуся в послушании все поспешествует во спасение»? Он пробовал цитировать это Анатолию, но тот лишь ехидно-вежливо посмеивался. Иннокентий же почему-то находил в этом какое-то таинственное приглашение в незримый свет.

Ездил Кеша в паломнические поездки по святым местам. И всюду знакомился и жадно общался с людьми, сумевшими вырваться из заколдованного круга мирской толкотни. Среди них не встречал он героев, суперменов и гениев. О, нет, напротив! Более всего они походили на слабых, беззащитных, наивных, доверчивых детей. Казалось бы, таких тихонь суровая жизнь должна бы сломать, смять, закатать в асфальт — ан нет! Наоборот взрослых детей будто невидимая родительская сила охраняла и вела по жизни. Иногда Кеша понимал, как отчаянно отстал от этих «продвинутых» людей. Те целиком вросли в вечную жизнь, а он беспомощно ползал по границе между «этим» и «тем». И тогда ему сладко плакалось по ночам. А его жалобы в немую полуночную пустоту приносили ему необыкновенную сердечную радость. Так он постигал живую реальность невидимого. И обретал веру.

Когда пришло время Анатолию выезжать, они присели за стол «на посошок».

— Я тебя, Кеша, отсюда на Запад вытащу! — ударил себя в грудь эмигрант.

— Или я тебя оттуда, — загадочно прошептал Иннокентий.

— Ты же у меня единственный друг! — голосил Толик. — Все от меня отвернулись. «Никто меня не любит, не жалеет».

— Другом я тебе был и останусь.

Такая непутевая

«Если во мне это есть, то никак не по моей вине. Сами виноваты, милые, сами. Кроме вашей непутевости и глупости есть еще и факты, между прочим. Кто станет отрицать ведущую роль Евы в нашей всеобщей беде? Ради кого мужчины дерутся и совершают большую часть преступлений? Кто нас, наивных мужиков, соблазняет, а потом садится на шею и, побалтывая ножками, натягивает вожжи, направляя наши усилия согласно своим недалеким сообра­же­ниям? Кто связывает нас по рукам и ногам, да еще и издевается при этом? А вы сами-то себя слышали, когда собираетесь на посиделки? Да вы там обгладываете своих мужиков до белых косточек.

А в церкви как себя ведете? Положено вам слева стоять. Так нет: обязательно станет впереди мужчины и всю службу будет прельщать его обтянутыми округлостями дамочка без царя в голове. Сколько же вы, милые, человек вот так соблазнили! Сколько от молитвы отвлекли… А в эту самую минуту ¾ моя слушательница разве сокрушается? Не тут-то было! Я вижу возмущенный взгляд ее накрашенных глазок, округлившиеся помидорные губы и слышу визгливо-хрипловатое: на себя посмотри!

Вот и эта тоже… Еще в автобусе ее приметил. Одета по-монашески, в темное. Это первое свидетельство, что в прелести. На мышь серую смахивает. Сидит и всю дорогу молитвослов читает. Отложила, когда напротив такая же салопщица уселась. Тогда пошло-поехало: бу-бу-бу до самой конечной остановки. Только обрывки фраз долетали: «не могу мяса есть», «а батюшка наш такой сладкий…», «уж такая благодать, такая благодать!» Ну что с таких взять?»

Так думал про себя Иннокентий, направляясь в паломническую поездку. То ли дорожное искушение, то ли застарелая страсть мучила его, но тучи помыслов носились в голове, раздражая и лишая покоя. Правда, из опыта он знал, что обратная дорога будет намного легче.

Ну и конечно, в монастырь входили они вместе. В воротах женщина встала, как вкопанная, и давай поклоны класть ¾ и невдомек, что дорогу мужчине перегородила. Одно слово ¾ непутевая.

На службе «салопщица» стояла у самого иконостаса, подавшись всем нескладным существом в сторону Царских врат. Так бы и влезла в алтарь, если бы разрешили. И чуть возглас какой, сразу бух ¾ и поклон земной.

После обедни Иннокентий сидел на лавке, ожидая выхода старца. Так было заведено: после службы схимонах выходил к людям и до трапезы принимал их в этом уютном уголке. «Непутевая» подошла и тоже присела на краешке. Старец в сопровождении молодого келейника вышел из храма, спустился по ступеням и, благословив Иннокентия с женщиной, сел на лавку. Будто не заметив мужчину, обратился к ней по-дружески.