Петров Александр - Искатели счастья

Поздней ночью я вышел из гостей и отправился домой. На моем пути вырос черный силуэт − это оказался Фофан. Он пьяно качался и дышал мне в лицо перегаром и гнилью:

− Что, Юрка, где твой защитник? Где Димыч? Кто сегодня тебя спасёт?

− А что, нужно спасать? − спросил я, оглядываясь. В черных кустах кто-то невидимый шевелился и перешептывался. − Тебя что, выпустили на волю?

− Братва своих выкупает, − пояснил он самодовольно, − понял?

− Как не понять, − кивнул я. − Что, будешь драться?

− А как же! − усмехнулся Фофан. − Или ты думаешь, я забыл, как ты мне нос разбил?

Сзади!.. Именно так − подло, вероломно − ударили меня по голове, и я отключился. Я не чувствовал ударов, которые сыпались на меня градом. Только раз увидел над собой склонённое лицо Фофана и пнул его каблуком в нос − и всё. …Сколько пролежал я в кустах той черной ночью? Не знаю. Как-то поднялся, добрел до дому, открыл дверь, разделся и рухнул в свою постель. Утром пришлось давать показания родителям. Они хотели тащить меня в милицию, чтобы завести уголовное дело, я умолял оставить это занятие и забыть. В ванной из зеркала на меня глянула опухшая образина в синяках и царапинах. Я отлежался четыре дня, привел себя в порядок и уехал в Нижний. Ни жить в Северном Париже, ни возвращаться туда желания не наблюдалось.

В первых числах сентября нас повезли в дальний колхоз на уборку картошки. Здесь, на просторных полях, поближе познакомился с однокурсниками. В паре со мной работал мрачный мужик по имени Олег. Он был старше меня, отслужил в армии, поэтому поглядывал в мою сторону с легким презрением и бурчал под нос что-то невнятное. Потом на ближайшей пьянке неожиданно подошел ко мне. В это время я развивал нашему старосте Петру свою философскую точку зрения на жизнь и слегка коснулся темы цинизма.

Олега это почему-то затронуло за живое. Он стал защищать учение циников, уверяя, что они нащупали верную мысль о ничтожестве человека, что казалось ему очевидным. Тут подскочил к нам комсомольский вожак Виктор и в нескольких словах изложил взгляд марксизма-ленинизма по этому вопросу. Там было что-то про повороты рек, освоение космоса, миллионы тонн стали и зерна. Олег глубоко вздохнул, глянул на комсомольца как на психически больного и предложил мне «прогуляться».

Той ночью, в беседах о смысле жизни с «мрачным старым мужиком» я обрел настоящего друга. Отныне, ползая по борозде и механически кидая картофелины в корзину, мы общались. Однажды, например, Олег рассказал, что его отец много лет выписывал журнал «Изобретатель и рационализатор».

− «ИР» − это самый антисоветский легальный журнал в СССР! − гремел он жутким шепотом чуть не на всё поле. − Вот послушай. Только сначала оглянись и посмотри на коллег по уборке картошки. А теперь представь, сколько миллионов рабов сейчас вот так же как мы ползает по полям. А в это время стоят станки, пустеют научные лаборатории, ВУЗы, воинские части. Какой урон народному хозяйству! И это каждый год! А почему? На западе все это убирается комбайнами. Ты думаешь, у нас не могут их придумать? Так вычитал я в каком-то старом номере «ИР», что еще в шестидесятых на «Ростсельмаше» двумя мужиками был изобретен лучший в мире картофелеуборочный комбайн. Они своими руками из металлолома собрали комбайн и опробовали его. Так вот слушай: у самого лучшего на тот момент канадского комбайна было 15% боя, работал он только на легких сухих грунтах и стоил в десятки раз дороже нашего. А наш: 2% боя и работал на любых, даже влажных глинистых грунтах. И убирал наш агрегат наряду с картошкой еще и помидоры, морковь и вообще половину того, что выползает из земли.

− И где он? − Оглянулся я окрест. − Что-то не вижу.

− И не увидишь! После удачных испытаний лучший в мире супер-комбайн был разобран и уничтожен, а документация и сами изобретатели − арестованы. Им еще по пяти лет зоны припаяли за использование государственных материалов в личных целях.

− Значит, есть все же враги народа, − пробурчал я.

− Да. Только они не в народе. Они-то как раз у власти. И ничему живому и новому не дают появиться на свет белый.

− Ты только не горячись, брат, − сказал я, − мы с тобой еще разберемся с этим. Думаю, мы найдем ответы на все вопросы. Ты только не ори. Всё будет хорошо. В конце концов, поработать на свежем воздухе на благо народа − не так уж и плохо.

− Интересная точка зрения, − сказал Олег и долго смотрел на меня. − Знаешь, Юрка, мне нравится твое отношение к жизни. Ты умеешь находить позитив даже в хаосе.