Неизвестно - Ерёменко Вблизи сильных мира сего

Перед самым концом речи натыкаюсь на осанну в честь партии, Центрального Комитета и его мудрого и испытанного руководителя. Можно было бы сократить превосходные степени, они выпирают... Но ладно, отнесем их на счёт восточного колорита...

Вижу, как мой дрогнувший карандаш настораживает кацо, с которым я почти сдружился. Карандаш бежит дальше, оставляя текст в неприкосновенности, и лицо друга-грузина расплывается в улыбке. Эх, все люди, все человеки...

Поставив свою подпись под речью, Ашот (я уже знаю его имя!) приглашает меня в Грузию. Появляется молодой помощник. Он докладывает по-грузински старшему, а тот благодушно переводит мне:

— Эдуард Амвросимович говорит: "На наше с вами усмотрение..."

— Ну, вот и чудненько...

А в Грузии я оказался меньше чем через год, на съезде писателей. Гостям из Москвы устроили однодневную поездку по республике, в которой участвовал Сам Шеварднадзе. И в ней я совсем подружился с его милым гостеприимным помощником (молодого уже не было), а Ашот оказался прекрасным и на редкость добрым человеком, с истинно грузинским размахом в общении.

Он даже не обиделся, а хохотал, когда я ему напомнил о нашей встрече в Кремле.

— Как же хорошо мы с вами сделали, что оставили эти слова для ваших прекрасных тостов!

В конце поездки Шеварднадзе увёз на госдачу писательское начальство: Маркова, Верченко и других избранных гостей из республик. А мы сидели километрах в пятидесяти от Тбилиси, в большом доме местного чиновного князька и пили прекрасное вино из его подвалов.

Отхохотав, Ашот вскочил и стал провозглашать другой тост за его лучшего друга, русского писателя, книги которого он читает давно на грузинском и на русском языке, которого знают и любят во всей нашей необъятной стране, прекрасной души человека и прочее, прочее...

Я осмотрел нашу компанию известных писателей из России и других республик и никак не мог понять, в честь кого же этот тост. А Ашот всё нагнетал и нагнетал превосходные степени и высокие слова. И я выкрикнул:

— Да что он, умер?

— Зачем умер? Он живой, кацо. Я предлагаю, дарагой, выпить за тебя, моего давнего друга. Мы, грузинские писатели, за тебя пьём стоя!

Я не знал, как себя вести, и со всеми встал и дурашливо закричал: "Ура!"

Ну, а потом пили за каждого и тоже стоя. А по дороге в гостиницу все повально лежали в машинах...

Кажется, в этом же году была у меня встреча ещё и в Москве, на сесии Верховного Совета СССР, со всем руководством Грузии.

Демократ Шеварднадзе, хоть и был уже членом Политбюро, а в перерывах между заседаниями сессии спускался из президиума и прогуливался вместе с депутатами своей республики по залам БКД.

Здесь мы и столкнулись. Рядом с Шеварднадзе — Предсовмина Грузии, Председатель Президиума Верховного Совета республики (этих я помнил по встрече в республике) и другие.

Встретились, как добрые знакомые. Разговор зашёл о начинавшем шуметь грузинском фильме Абдуладзе "Дорога к храму". Я уже видел его, но широкого проката ещё не было. Побаивались: а не чересчур ли смело?

— Как ваше мнение? Что говорят московские писатели? — спрашивает Шеварднадзе.

— Хороший фильм. Надо шире показывать. Вы его привезли?

Хитрый лис вопрошающе смотрит на своих.

— Да, — робко отвечает один из них. — В постпредстве копию можно найти.

— Ну, вот и крутите её в Москве. А то только киношники и видели. Они хвалят. А писатели, учёные, деятели театра? В их Домах творчества пусть ваши показывают...

Шеварнднадзе и сам об этом знает, но спрашивает:

— Вы так считаете? — И переводит взгляд на своих коллег.

Хитрый лис сам завёл разговор о фильме. Видно, он для него — чрезвычайно важная акция. От грузин я слышал, что Шеварднадзе "принимал личное участие в судьбе фильма, начиная от сценария и кончая съёмками". Возможно, это тот самый белый конь, на котором он въедет в Москву.

8. Легенды и действительность

Объявленная весной 1985 года Горбачёвым перестройка набирает словесную силу. Шумит печать, ТВ, радио, льются потоки речей на собраниях, съездах, активах, а дела не двигаются, и уже главный прораб перестройки А.Н. Яковлев злобно кликушествует: "Перестройка пробуксовывает!" и подталкивает самого Горбачёва к "решительным действиям".

По его инициативе то в Кремле, то в здании ЦК собирают "узкие" и "широкие" совещания руководителей средств массовой информации.

Теперь они проводятся по другому сценарию. Их ведёт генсек! Выступают сами участники. Правда, каждый предупреждён клерками из ЦК, о чём он должен говорить. Но речей никто не проверяет предварительно.