Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)

Из раздумий меня вывел телефонный звонок. Я думала, это мой охранник звонит, чтобы поторопить меня, но в трубке прозвучало на чистом сербском языке: «Привет, ты меня слышишь? Привет, скажи, ты меня слышишь?» – «Я тебя слышу, кто это? Кто это?» – закричала я во все горло. Неизвестный голос в телефоне все время повторял: «Ты меня слышишь? Ты меня слышишь?» – я кричала: «Кто это? Откуда вы звоните? Вы из Белграда?»

Внезапно связь прервалась. Я держала трубку в руках и не могла поверить, продолжая по инерции повторять все те же вопросы. Но ничего больше не было слышно, кроме назойливого гудка. Я быстро положила трубку, ожидая, что телефон вот-вот опять зазвонит, держала руки на аппарате и дрожала всем телом. Проходили минуты, телефон молчал.

Какие-то несколько минут вывели меня из равновесия. Я стояла с трубкой в руках в каком-то ступоре. Мне потребовалось не меньше часа, чтобы прийти в себя. В моей голове проносились совершенно неправдоподобные фантазии, вроде того, что кто-то в Белграде узнал о том, что со мной произошло, приехал спасти меня – и скоро я окажусь на свободе. Вот-вот откроется дверь, и мой герой выведет меня из заточения, из дворца, из гарема. Конвульсии рыданий сотрясали меня. Что, если это какая-то изощренная техника пытки, если это только начало? Может, они записали на пленку этот голос на сербском и сейчас включают его? Может, они еще что-то подобное придумают, только чтобы меня спровоцировать? Я была ужасно напугана.

Какое-то успокоение принесла теплая вода – я долго сидела в ванне, мысли были далеко, а глаза смотрели в одну точку. Я вспоминала Белград, думала о папе и маме, думала о Светлане, о всех моих друзьях, о том, где они сейчас, что делают. Сейчас мне так их не хватало – прогулок по Белграду, моего скучного, неумелого парня, который так неуклюже ухаживал за мной… Щемящая тоска заполнила мое сердце. Перед глазами проносились образы моего города. Вот я бреду по безлюдной Скадарлии, поднимаюсь к площади Республики, вдыхаю запах лип, убегаю от поливальных машин на улицах. Я вспоминала шаткие скамейки в Пионерском парке, грязные, а сейчас такие дорогие моему сердцу трамваи.

Шум воды в душе напомнил мне Дунай и прогулки по Земунской набережной, кораблики, ходившие через реку у Ратного острова, волны за высокими белыми бортами. В этот вечер я решила что-то предпринять. Я решила бежать. У меня не было идеи, но усиленная работа мысли о бегстве началась. Я долго не могла заснуть. Звуки ночи доносились сквозь открытую дверь балкона. Внизу в парке слышались шаги стражника. Поднялся легкий ветерок, освежающий воздух, такой редкий гость в этом городе в это время года. По слабым звукам, доносившимся до меня, я знала, что дворец погружается в сон. Значит, подумала я, не спят только те, которым платят за слежку за нами, за контроль над нами. Может, это время, когда шансы убежать самые высокие. Я решила изо дня в день фиксировать происходящее, оценивать и планировать. Если вообще существует шанс отсюда сбежать.

На следующий день я одной из первых пришла к бассейну. Я осматривала высокие стены и наблюдала за стражниками, выставленными в четырех местах вокруг бассейна. Мы были под полным контролем. Я хотела поговорить с Иреной, красивой чешкой. Каждый разговор с этой девушкой ободрял меня. После него я чувствовала себя спокойней, как будто побывала у психотерапевта. Я не застала ее у бассейна, но не придала этому особого значения. Вероятно, она решила остаться в комнате. На следующий день Ирены опять не было у бассейна. Это меня немного обеспокоило, потому что она была одной из завсегдатаев. Не было дня, чтобы эта девушка с высокой грудью и тонкой талией не ныряла, не прыгала в воду с трамплина, не подшучивала над другими девушками.

Я спросила голландку, знает ли она, где Ирена. Та сначала промолчала, а потом легким кивком пригласила меня следовать за ней. Мы доплыли до края бассейна.

Она молчала и поднялась по небольшой лестнице из воды. Я вслед за ней. Мы легли рядом на удобных лежаках. Какое-то время она молчала, а потом, не поворачивая голову в мою сторону, холодно проговорила:

– Ирена пропала три дня назад. Я спрашивала моего охранника, он сказал, что она сюда больше не вернется. Может, ее перевезли в другой гарем, может, она «в отпуске» или… В общем, мой охранник ничего толком не знает. Она тут только два года, значит, ее срок еще точно не закончился.

Я спросила голландку, что она об этом думает. Та только промолчала и через пару секунд покачала головой.