Лотош Евгений - 3-02. Птенцы соловьиного гнезда

Она выключила терминал, еще раз зевнула и вылезла из-за стола. Парс, лежащий на соседнем стуле, приподнял голову и вопросительно посмотрел на нее. Девушка переобулась, надела куртку и уже совсем было собралась устроить его у себя на плече, но тут в ординаторскую заглянула Томара. Карина удивилась - ей казалось, что та уже ушла домой.

- Ты еще здесь, Карина? - улыбнулась ей куратор. - Хорошо. Мы с Кулау думали, что ты уже ушла. Поздно спохватились, но главное, что успели. Пойдем-ка дойдем до его кабинета.

- Да, госпожа Томара... - девушка постаралась не подать виду, что озадачена. Зачем она в такой поздний час понадобилась главврачу? Она сделала что-то не так? - Парс, рядом.

Зверек соскочил со стула и нетерпеливо закружился вокруг нее. Она пошла, точнее, почти побежала за Томарой - та шагала споро и размашисто, словно у нее на плечах и не висел тяжелый рабочей день. Возле двери завотделением куратор остановилась и пропустила девушку вперед. Чоки-секретарша, как всегда, свежая и красивая, ослепительно улыбнулась им. Карина на всякий случай коротко поклонилась ей и скользнула в кабинет заведующего.

Доктор Кулау приподнялся за столом и приветливо кивнул ей.

- Добрый вечер, Кара, - сказал он. - Присаживайся. Ну, как тебе первая рабочая неделя? Не жалеешь, что решила стать врачом?

- Нет, господин Кулау, не жалею, - улыбнулась Карина ему в ответ, присаживаясь возле его стола. Томара села на стул напротив и сладко потянулась.

- Рад слышать. Я, в свою очередь, намерен сообщить тебе, что весьма доволен твоими первыми днями в отделении. Мы с Томой, если честно, не ожидали от тебя такой прыти...

- И такой ответственности, - добавила хирург.

- И ответственности, - согласился Кулау. - Если продолжишь в том же духе, со временем из тебя выйдет хороший врач.

- Спасибо, господин Кулау, госпожа Томара...

Карина почувствовала, что краснеет. Она знала, что хорошо работает, но как-то не ожидала, что ее станут хвалить. По крайней мере, папа хвалил ее только тогда, когда она достигала чего-то действительного выдающегося. И правильно - разве стоит одобрять человека, который всего лишь делает то, что должно?

- Ну, и в качестве поощрения мы решили сделать тебе сюрприз, - продолжил Кулау. - Не только, впрочем, в качестве, поощрения. Кара, мы от лица всего нашего хирургического отделения поздравляем тебя с днем рождения. Двадцать лет - хорошая дата. Пожалуй, самый лучший юбилей в жизни - уже круглый, но жизнь только-только начинается. Вот, прими в качестве небольшого подарка.

Он открыл ящик стола и вытащил из него высокий глянцевый параллелепипед, украшенный этикетками кондитерского магазина Варатты. С широкой улыбкой он поставил его на стол и с хитрым видом фокусника снял верхнюю часть коробки.

- Па-ру-раам! - торжественно пропел он.

...когда потемнение в глазах прошло, Карина осознала, что стоит, вжавшись лопатками в дальнюю стену кабинета. Сердце бешено колотилось, грудь словно забило жарким и вязким пухом из подушки. Руками она сжимала горло, словно намереваясь себя задушить, а манипуляторы эффектора спиралями оплелись вокруг тела. Наверное, если бы они могли воздействовать на нее, она раздавила бы саму себя в малиновый джем. Парс прижался к стене возле нее и громко шипел в пространство, оскалив клыки. Отлетевший стул вверх тормашками валялся в стороне, а Томара с Кулау смотрели на девушку одинаково круглыми от изумления глазами.

- Кара, что с тобой? - куратор встала и подошла к Карине, заглянув ей в лицо. - Ты словно обаку увидела!

- Простите, госпожа Томара, господин Кулау... - с трудом прошептала девушка, часто и тяжело дыша. - Простите! Моя вина. Приношу свои нижайшие извинения!

Он опустила руки и заставила манипуляторы расслабиться и свернуться в клубки. Словно во сне, она подошла к перевернутому стулу, подняла его и аккуратно поставила на место. Во сне... Когда много лет назад пирожное ночами снилось ей в кошмарах, она с таким же бьющимся сердцем, задыхаясь от слез, вскакивала с кровати - но рядом даже в глухую полночь всегда оказывался папа, к которому можно прижаться и выплакаться, успокаиваясь, чтобы потом забыться легким светлым сном без сновидений. Но сейчас папы нет рядом, и она уже давно не та маленькая тринадцатилетняя девочка, не способная успокоиться самостоятельно.

- Приношу свои нижайшие извинения, - почти нормальным голосом проговорила она. Хорошо, что Караби научил ее контролировать дыхание! - Я сверх всякой меры благодарна вам за проявленную заботу. Просто... просто... я никогда не отмечаю свой день рождения.