Авва Дорофей - Душеполезные поучения и послания

Когда я был в общежитии, Игумен с советом старцев сделал меня странноприимцем; а у меня незадолго перед тем была сильная болезнь. Итак, бывало, вечером приходили странники, и я проводил вечер с ними, потом приходили ещё погонщики верблюдов, и я служил им. Часто и после того, как я уходил спать, опять встречалась другая надобность, и меня будили, а между тем наставал и час бдения. И едва только я засыпал, как канонарх уже будил меня, но от труда или от болезни я был в изнеможении, и сон опять овладевал мною, так что, расслабленный от жара, я не помнил сам себя и отвечал ему сквозь сон: "Хорошо, господине, Бог да помянет любовь твою и да наградит тебя; ты приказал, я приду, господине". Потом, когда он уходил, я опять засыпал, и очень скорбел, что опаздывал идти в церковь. И так как канонарху нельзя было ждать меня, то я упросил двух братий, одного - чтобы он будил меня, другого - чтобы он не давал мне дремать на бдении; и, поверьте мне, братия, я так почитал их, как бы чрез них совершалось моё спасение, и питал к ним великое благоговение. Так и вы должны поступать с возбуждающими вас на правило церковное и на всякое благое дело. Посему каждый, как мы сказали, должен испытывать себя, как он провёл день и ночь: со вниманием ли стоял на псалмопении и молитве, или увлекался страстными помышлениями? Прилежно ли слушал Божественное чтение, или, оставив псалмопение, вышел из церкви в рассеянии? Если кто постоянно [ 2 ] испытывает себя таким образом, раскаивается, в чём согрешил, и старается исправиться, то он начинает уменьшать в себе зло, и если делал девять проступков, будет делать восемь, и так, преуспевая постепенно, с помощию Божиею, не допускает укрепиться в себе страстям. Ибо великое бедствие впасть кому-либо в навык страсти, потому что, как мы сказали, хотя бы даже такой и захотел покаяться, то он не может один преодолеть страсть, если не имеет помощи от некоторых святых.

Хотите ли я расскажу вам об одном брате, которому страсть обратилась в навык? Вы услышите дело, достойное многого плача. Когда я был в общежитии, братия по простоте своей, думаю, исповедовали мне помышления свои, и Игумен, с советом старцев, велел мне взять на себя эту заботу. Однажды пришел ко мне некто из братии и сказал мне: "Прости меня, отче, и помолись о мне; я краду и ем". Я спросил его: "Зачем же? Разве ты голоден?" Он отвечал: "Да, я не насыщаюсь за братской трапезой и не могу просить". Я сказал ему: "Отчего же ты не пойдешь и не скажешь Игумену?" Он отвечал мне: "Стыжусь". Говорю ему: "Хочешь ли, чтоб я пошёл и сказал ему?" Он говорит: "Как тебе угодно, господине". Итак, я пошёл и объявил о сём Игумену. Он сказал мне: "Окажи любовь и позаботься о нём, как знаешь". Тогда я взял его и сказал келарю при нём: "Окажи любовь и, когда придёт к тебе сей брат, давай ему, сколько он хочет, и ни в чём не отказывай ему". Услышав это, келарь отвечал мне: "Как ты приказал, так и исполню".

Проведя таким образом несколько дней, брат этот опять приходит и говорит мне: "Прости меня, отче, я снова начал красть". Говорю ему: "Зачем же? Разве келарь не даёт тебе, чего ты хочешь?" Он отвечал мне: "Да, прости меня, он даёт мне, чего я желаю, но я стыжусь его". Говорю ему: "Что же, ты и меня стыдишься?" Он отвечал: "Нет". Тогда я сказал ему: "Итак, когда хочешь, приходи и бери у меня, но не кради"; ибо у меня тогда была должность в больнице, и он приходил и брал, что хотел. Но через несколько дней он опять начал красть, и пришел со скорбию и сказал мне: "Вот, я опять краду". Я спросил его: "Зачем, брат мой? Разве я не даю тебе, чего ты хочешь?" Он отвечал: "Нет, даёшь". Говорю ему: "Что же, ты стыдишься брать у меня?" Он говорит: "Нет". Я сказал ему: "Так зачем же ты крадёшь?" Он отвечал мне: "Прости меня, сам не знаю зачем; но так просто краду". Тогда я сказал ему: "Скажи мне по крайней мере по правде, что ты делаешь с тем, что крадешь?" Он отвечал: "Я отдаю это ослу". И, действительно, оказалось, что этот брат крал куски хлеба, финики, смоквы, лук, и вообще всё, что он ни находил, и прятал это - одно под свою постель, другое на ином месте и, наконец, не зная, куда это употребить и видя, что оно портится, он выносил это вон и выбрасывал, или отдавал бессловесным животным.

Вот видите ли, что значит обратить страсть в навык? Видите ли, какого это достойно сожаления, какое это страдание? Он знал, что сие есть зло: он знал, что худо делает, и скорбел, плакал: однако увлекался, несчастный, дурным навыком, который образовался в нём от прежнего нерадения. И хорошо сказал авва Нистерой: "Если кто увлекается страстию, то он будет рабом страсти". Благий Бог да избавит нас от злого навыка, чтобы и нам не было сказано: Кая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление (Пс. 29, 10). А каким образом кто-либо впадает в навык, о сем я уже неоднократно говорил вам. Ибо не тот, кто однажды разгневался, называется уже гневливым; и не тот, кто однажды впал в блуд, называется уже блудником; и не тот, кто однажды оказал милость ближнему, называется милостивым; но как в добродетели, так и в пороке, от частого в оных упражнения, душа получает некоторый навык, и потом этот навык или мучит, или покоит её. А о том, как добродетель покоит душу и как мучит её порок, мы говорили неоднократно, то есть что добродетель естественна. Она в нас, ибо семена добродетелей не уничтожаются.