Замлелова Светлана - Гностики и фарисеи

Съев предложенное, Оксана, почему-то смущаясь и краснея, спросила тихо:

– На речку пойдёте, девочки?

– Пойдём, – был ответ.

– Тогда я за вами зайду.

И, поблагодарив хозяев за угощение, Оксана ушла. Вместе с ней ушла и безухая овчарка.

За деревней рос огромный калиновый куст, цветший теперь и источавший сильный горьковатый дух. Запахи калины, клевера и ещё каких-то не то трав, не то цветов, мешались в один пьянящий аромат. И воздух, вмещавший в себя такое множество запахов, казался необыкновенным густым и горячим напитком, пить который хотелось маленькими глотками, чтобы не обжечься и насладиться букетом.

Под калиной жил своей жизнью пруд. Подойдя ближе, девочки увидели рыбок, высовывавшихся наружу и оставлявших после себя разбегающиеся круги. Кричали, как безумные, сочно-зелёные лягушки, водомерки выписывали лапками сложнейшие, невиданные узоры. Чуть в сторонке стояла красная церковь. Костлявая, с торчащими во все стороны ржавыми железяками и ветками какого-то кустарника, росшего на крыше, она уныло смотрела на своё отображение в пруду и на девочек не обратила никакого внимания. Пройдя гуськом по узкой тропке, вытоптанной среди лопухов и кустиков пижмы, девочки вышли к старому серому колодцу. Отсюда можно было видеть далеко окрест: деревня, как и множество других деревень, расположилась на холме. Зелёные перелески, ярко-жёлтые островки сурепки, лиловый дымок колокольчиков – всё это весело, по-летнему, переливалось, играло и порождало безотчётную радость и предвкушение чего-то хорошего, что обязательно должно случиться. И почему-то хотелось петь, смеяться, верить, что нет плохих людей, и что жизнь – это праздник от рождения до смерти…

Там, где небо касалось земли, девочки увидели спину дракона. Это холмы, поросшие лесом, чернели колючей щёткой. И вдруг дракон шевельнулся и приподнялся. Спина его изогнулась, ощетинилась. Дракон ожил и стал страшен. Один из гребней на его спине оторвался и тотчас разлился по небу чернильным пятном. И жирная, подгоняемая ветром туча поползла навстречу девочкам.

– Дождь будет! – сказала Марина, щурясь на тучу и прикрываясь рукой от солнца.

И девочки врассыпную побежали под горку, туда, где в тени под вербами дремала речка.

Побросав полотенца в траву, спустились к воде. Потоптавшись немного, ощупью, повизгивая и подняв руки, точно оттягивая страшный миг, стали входить в реку. Наконец, Оксана, зажмурившись и сжав плотно губы, плюхнулась на живот и, задрав высоко голову, поплыла по-собачьи. Испуганные неожиданно-громким всплеском, сороки, трещавшие где-то в кустах вербы, вдруг замолчали. Метнулась в сторону стайка лимонных бабочек. Застыли в изумлении золотистые стрекозы. И только смелая коноплянка продолжала насвистывать свою ласковую, чуть грустную, похожую на звуки флейты, песню. Обрызганные Марина и Вера, подались было с громким смехом назад, но спустя минуту уже плыли за Оксаной. Угрюмая, холодная река, не успевшая ещё как следует прогреться, встретила девочек неприветливо. Но они с наслаждением барахтались в тёмной зеленоватой воде, то повизгивая и отфыркиваясь, то переговариваясь ничего незначащими фразами.

Вдруг раздалось первое недовольное рычание.

– Нельзя в грозу купаться – убить может, – очень серьёзно сказала Оксана. И все трое, не сговариваясь, повернули к берегу.

Выйдя на сушу, дрожа и стуча зубами, принялись растираться полотенцами. Опять зарычало. Чернильное пятно расползлось и уже приближалось к деревне. Внутри пятна сверкнула молния. Вдруг как-то сразу потемнело и посвежело. Ветер засвистел в кустах вербы, испугал старую осину, дёрнул за косы берёзку. И швырнул в девочек какими-то семенами. Первые капли, сначала редкие и мелкие, так что непонятно было, идёт ли дождь, или это только так кажется; затем крупные, тяжёлые упали на землю. Исчезли бабочки и стрекозы, смолкли птицы – насторожилась всякая тварь. Стало слышно, как захлюпала, зачавкала вода в речке, как зашептали обрадованные влаге листы и травы. Накинув полотенца на головы, девочки побежали к деревне. А когда дождь застучал по спинам и икрам, они сжались, как будто захотели сделаться меньше, и прибавили шагу.

Зарычала уже совсем близко, прямо над головами, огнедышащая туча. Но, изрыгнув пламя, успокоилась и затихла. А дождь шуршал всё громче и громче...

– Переждём под деревом! – крикнула Вера.

– Нет! Нельзя под деревом в грозу – убить может!

И девочки побежали дальше по мокрой и скользкой траве, балансируя и рискуя на каждом шагу упасть и скатиться вниз к речке. Но вот показались взъерошенные, мокрые, похожие на стайку воробьёв кустики пижмы, и серый, глянцевый от дождя колодец. Здесь девочки разделились. Оксана, жившая на другом краю деревни, побежала к себе.