Горшков Александр: Кавказская Голгофа

«Переночевав в «Слепцовке» и немного отдохнув, – рассказывает Мария М., – я на утро стала просить благословения ехать домой. Батюшка не благословил. Не могу объяснить почему, но я никак не соглашалась остаться до воскресенья 28 марта, как настаивал отец Петр. Он благословил меня ехать в понедельник. При этом добавил: «Поедите, когда все свершится...» Пишу текст телеграммы домой: «Приеду в понедельник». Батюшка поправляет: «Ждите понедельник». Я ему попыталась было возразить, что, дескать, дома испугаются такой телеграммы. Батюшка молчит. Тогда так и пишу: «Ждите понедельник»«.

Вся пятница 26 марта прошла в заботах. Батюшка писал письма, несколько раз выходя из своей келлии, чтобы уточнить некоторые вопросы. Ближе к вечеру приехали новые гости – духовные чада из соседнего Владикавказа, побыли сутки и в субботу уехали. Оставшимся гостям отец Петр поручил свою любимую работу: обклеивать книги.

«27 марта, в субботу, – вспоминает Мария М. далее, – служба шла своим чередом, молящихся было много. И вот отец Петр вышел из алтаря прямо на середину храма и сказал, что трудно поверить в то, что ему только что сообщили, но в ночь на 27-е похищен священник Петр Макаров. Все стали плакать, но Батюшка внешне был спокоен. Он говорил, что все, кто принимает страдания за православную веру, сразу попадают под защиту – Покров Псвятой Богородицы».

Говорил он в тот день о смирении и о том, что христианское мученичество – это удел избранников Божиих. При этом Батюшка сказал, что отец Петр Макаров останется жив, что похитители будут вынуждены вернуть его. Все, кто был в храме, плакали... После литургии он ушел к себе в келию, и до вечера его почти никто не видел. Наступал воскресный день 28 марта.

«А в воскресенье была такая служба! Не смею описать, потому что достойно не могу, – продолжает свой рассказ очевидица трагедии. – Когда закончилась литургия и Батюшка отслужил панихиду, прихожане подходили к нему с вопросами и за советом. Лишь в обед, примерно в 13 часов 15 минут, он освободился, и мы с духовным чадом отца Петра пошли писать письмо его духовной сестре, которое вместе с посылочкой надо было передать в Киев. Автобус с прихожанами и охранником уехал, и мы зашли в пономарку. Там к батюшке снова подходили люди, он их благословлял. Но вот все разошлись. Нас осталось только трое: отец Петр, раба Божия Н. и я, грешная. Мы писали письмо, а Батюшка зашел в алтарь, но выходил и подсказывал, что надо еще написать, и снова возвращался в алтарь. Дверь из пономарки во двор была открыта, мы продолжаем писать, и тут отец Петр выходит из алтаря и спрашивает, почему у нас дверь открыта. А мы в ответ: «Нам, Батюшка, с Вами ничего не страшно». Но все же закрыли дверь изнутри на щеколду».

Так прошло еще 5 или 7 минут. И вдруг М. и Н. услышали на дворе прямо возле храма крики. Они открыли дверь и увидели, как один из охраников лежит в крови, а его избивают незнакомые вооруженные люди. Н. выбежала во двор на помощь охраннику, а М. плотно закрыла дверь и задвинула щеколду.

Далее она вспоминает: «Поворачиваюсь – Батюшка стоит сзади. В это мгновение я услышала крики Н.: ее тоже стали избивать те незнакомцы. Я стала открывать дверь, чтобы выбежать к ней или же впустить ее саму. Батюшка тихо спросил: «Что вы делаете?» Я говорю, что Н. избивают, надо помочь ей и стала уже открывать дверь, но, видимо, увидев это, Н. закричала мне: «Закрой дверь!» Не знаю, каким чудом я успела захлопнуть дверь и закрыть ее снова на щеколду. В нее стали бить, стучать, даже сорвали ручку, но саму дверь выломать не могли. Когда я оглянулась, Батюшки рядом уже не было. Все происходящее казалось мне какой-то страшной нереальностью: крики, выстрелы, стук в дверь... Я приоткрыла вторую дверь, но переступить не посмела, так как там уже был святой алтарь.

Батюшка стоял на Горнем месте, очень бледный, но внешне спокойный. Я обратилась к нему: «Батюшка, что мне делать?» Он после паузы переспросил: «Что вы хотите?» Я повторяю снова: «Что мне делать, куда идти, как быть?» Он ничего не ответил. Думаю, в эти минуты Батюшка молился. Я прикрыла дверь, но тут же заглянула туда опять, так как трудно было бездействовать. Но Батюшка лишь попросил закрыть дверь. Сделав так, я стала громко читать: «Богородице Дево, радуйся...»Но, не дочитав до конца, замолчала. В храме на какое-то мгновение воцарилась какая-то необыкновенная тишина. А потом раздались выстрелы и крики внутри самого храма, и я поняла, что двери на запоре уже незачем держать...»