Горшков Шарка: Репортёр

Александр Горшков

Шарка Кракорова-Паюркова

РЕПОРТЁР

психологическая повесть

Прошлое имеет на нас такое влияние, какое мы ему позволяем иметь. Поэтому каждый из нас сам выбирает, что хранить в своем сердце: убитых или живых, сгоревшие в пожаре дома и улицы или уцелевшие ему назло…

Таких, как я – много. Нам никто не ведет счет, мы брошены живым семенем в сухую землю, но новая жизнь из него не возродится, ибо мы – прах, имеющий цену лишь в глазах Бога…

Из переписки живущих без Родины

1

Улица, по которой одиноко шла Марта, была совершенно пуста. Моросящий дождь и порывистый колючий ветер загнал последних прохожих под крыши в дома и уютные кафе, мерцавшие в этом холодном и неуютном вечере теплыми огоньками. То, что Марта сейчас ощущала в своей душе – совершенное одиночество, пустоту и холод – вполне отвечало унылой погоде и темноте, обступившей ее со всех сторон.

Возле зеркальной витрины она на мгновение остановилась, чтобы взглянуть на себя. Кисло усмехнулась: припухлые от слез веки, такие же опухшие губы, потекшая с ресниц тушь… Марта вытащила из маленькой сумочки косметичку, взяла оттуда тюбик алой губной помады и жирным крестом перечеркнула свое отражение в сверкающем стекле. А потом, кинув помаду назад в сумочку, не спеша пошла дальше.

«Какая ж ты сволочь, – она снова вспомнила Гонзу, его нагловатую улыбку и недвусмысленные намеки на то, что между ними все кончено. – Какой подлец, мерзавец…».

Пустота, царившая в ее душе, стала быстро наполняться яростью и злобой, готовыми выплеснуться новыми слезами. Марта взяла себя в руки, стараясь не отдаться нахлынувшим на нее неприятным воспоминаниям. Чтобы успокоиться, она опять остановилась, достала сигарету и, повернувшись спиной к ветру, чиркнула зажигалкой. Но порывы ветра гасили огонек, пока Марте это не надоело, и она, скомкав так и не раскуренную сигарету, бросила ее в решетку канализации на обочине мостовой.

Сегодня был явно не ее день. Все было против нее, даже эта погода, этот внезапно налетевший ветер с мелкой моросью, превратившие ее стильную прическу в подобие мочалки.

«Мерзавец, – она не могла успокоиться, – ты еще пожалеешь… Мразь. Подонок…».

Она перебирала все подробности этого вечера, обидные слова, сказанные друг другу, упреки и обвинения. Нехорошие предчувствия Марты, не покидавшие ее в последнее время, оправдались. Как ни старалась она отогнать от себя дурные мысли, связанные с изменившимся поведением Гонзы – его недомолвками, странным нежеланием встречаться, как раньше, – сердце подсказывало, что разрыв близок. И вот сегодня он настал.

Марта опять всхлипнула, не в силах подавить подступивший комок к горлу, и еще больше размазала по щекам расплывшуюся тушь.

«И еще этот русский, – она вспомнила пьяную горластую компанию, сидевшую недалеко от них в том же уютном подвальчике «У Яны», где они любили коротать время с Гонзой, когда тот ненадолго приезжал из Праги. – Кто там был еще? Мадьяры? Югославы? Да какая разница! Свиньи есть свиньи…».

Эта компания в течение всего времени, пока она объяснялась с Гонзой, раздражала ее больше всего: их разнузданный громкий смех, наглые заигрывания с девчонками, сидевшими возле бара. Понимая немного русский язык, она слышала грязные слова, без которых не обходилась ни одна русская речь. Вся компания хлестала финскую водку вперемешку с пивом – и то, и другое на их столе было в огромном количестве вместе с закуской, которую то и дело подносил официант.

Нагловатый русский был в центре этого дикого пьянства. Он сидел в темно-бардовой тунике, совершенно вспотевший от выпивки и духоты, царившей вокруг, с давно небритой щетиной. Когда он начинал что-то рассказывать, вся компания на миг затихала и внимательно слушала, стараясь понять каждое его слово, а потом взрывалась либо одобрительными возгласами, либо оглушительным смехом, хлопая русского по плечу и наливая ему в рюмку.

Марта не любила русских: за их бесцеремонность, высокомерие, откровенное хамство. Она не любила их с тех пор, когда еще девчонкой жила с матерью недалеко от военного госпиталя оккупационного советского гарнизона, части которого были разбросаны по лесам вокруг их городка. Марта видела, что там служили не только русские, но и другие: черноволосые, курчавые, смуглые, как арабы или мулаты, раскосые, как китайцы, говорящие на странных гортанных наречиях. Но для нее они все были русскими, живущими неизвестно во имя чего на ее родной земле и чувствовавшими себя здесь полновластными хозяевами.