П.А.Сарапульцев - Смысл жизни человека и государства

— “Ведомости”, “Сибнефть разогрели” 28.09.05.

— Иванов Виталий. “Известия”, 05.05.2008.

— Иванов Виталий. “Известия”, 23.06.08.

— Третьяков Виталий. “Известия”, 17.07.2008.

— Би-би-си, 18.07. 2008

— Зискин Иосиф “Известия”, 19.01.09.

— Каледина Анна “Известия”, 19.01.09.

— Шишкунова Елена “Известия”. 16.09.2009.

— Лившиц Александр. “Известия”, 16.09.2009.

— Степанов Антон. “Сами виноваты”, Smart Money. 04 (142).

— Klasing M. The cultural roots of institutions. University of St. Gallen Working Paper. N 2008-28. Nov. 2008.

ГЛАВА 2

“Истинное счастье и подлинную свободу

мы ощущаем, не приобретая новое,

а сбрасывая балласт ненужного”.

Александр Громов

ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Принципиально эту главу можно было написать, как классический историко-философский обзор проблемы смысла жизни человека и человечества с чётким и подробным изложением взглядов всех философов, занимавшихся этой темой, но автор не философ и самое главное смысл этой главы заключается не в мелочно конкретной оценке деятельности того или иного исследователя, а в выявлении принципиальных ошибок, свойственных философии и философам, занимавшихся решением этого одного из самых важных смысло-жизненных вопросов.

Хотелось, чтобы читатель понял: все мои поиски ошибок во взглядах и представлениях философ, исследовавших проблему смысла жизни, и особенно критические замечания об их работах обусловлены не философской безграмотностью цитируемых авторов (хотя советский период не мог не сказаться на системе решения даже философских вопросов) и не попыткой предстать перед читателем гением рода человеческого, а просто укоренившимися у автора представлениями о требованиях, предъявляемых к современным научным работам в областях, не связанных с гуманитарными науками, требованиями, определяющими чёткий набор действительно научных доказательств, без которых речь может идти в лучшем случае только о пусть и гениальной, но догадке, а в худшем просто о чистой фантазии.

То что проблема отсутствия чётких критериев истины в философских вопросах существует не вызывает сомнения у большинства современных исследователей. Так, по мнению Э. Фромма(1): “Ирония истории состоит в том, что, несмотря на доступность источников, в современном мире нет предела для искажений и неверных толкований различных теорий”. Причём это далеко не чисто теоретический вопрос, поскольку “существующий антагонизм идей - это надвигающаяся угроза всей нашей культуре” (2). И это действительно так, ибо отсутствие правильного (потому что оно действительно научное) мировоззрения в условиях многополярности и мультирелигиозности нашего мира с его огромными военно-экономическими возможностями может легко привести человечество к катастрофе.

Но перейдём, наконец, к самому вопросу. Правильно поставленный вопрос - это половина правильного решения. Иммануил Кант, пожалуй, первым сумел чётко сформулировать три основных вопроса философии: “Все интересы моего разума (и спекулятивные и практические) объединяются в следующих трёх вопросах: 1. Что я могу знать? 2. Что я должен делать? 3. На что я могу надеяться?” (3). Но поскольку “самый главный предмет в мире, к которому познания могут быть применены - это человек, ибо он для себя своя последняя цель” (3), то к первым трём добавился четвёртый: “Что такое человек?”.

Из всех этих основных вопросов философии для большинства людей именно третий раньше или позже становится первым, поскольку “знание о смерти” автоматически “порождает вопрос о собственном и постоянном бытии, как и вопрос о смысле человеческой жизни… в диалектическом развитии философской антропологии положение о смертности есть первое” (4). Но кто же может дать человеку ответ на это вопрос?

Иммануил Кант первым предложил достаточно простой с его точки зрения перечень наук, которые должны отвечать на все основные вопросы философии: “На первый вопрос отвечает метафизика, на второй мораль, на третий религия, на четвёртый антропология” (3). И если учитывать, что у человека именно осознание собственной однократности, случайности было и остаётся на протяжении тысячелетий “ядром всей религиозности” (5), то связь религии с третьим вопросом кажется совершенно естественной. Более того, тогда и “философия, подобно религии, должна нести человек экзистенциальное утешение, духовную защиту” (6).

Но если человек - искусственно созданное и запрограммированное какой-то высшей силой существо, то ответ на вопрос “в чём смысл его жизни?” упирается либо в поиски документальных божественных указаний (например, в изучении соответствующих религиозных манускриптов), либо в создание мира философской фэнтези: “философия - это искусство, вместо научности - перевод художественной интуиции в понятие” (7), которая может быть гениально поэтичной, но всё равно была и будет оставаться обыкновенной игрой в бисер.