Санин Евгений - Око за око

Новые надписи вызвали у него уже улыбку. И не потому, что их содержание было более веселым. Одна из них, сделанная, очевидно, рукой самого хозяина гостиницы, содержала правила поведения для постояльцев.

«Ноги пускай раб омоет и насухо вытрет,

Ложе салфеткой покрой, наши платки береги!»

Прямо под ней кто-то, тоже в стихах, выразил свое возмущение отсутствием всяких удобств:

«Мы помочились в постель. Виноваты мы, ладно, хозяин.

Но почему же ты нам не дал ночного горшка?»

Последние слова окончательно развеселили Луция. Посмеиваясь, он отстегнул на плече фибулу и острым краем нацарапал на стене:

«Луций Пропорций ночевал здесь с Гнеем Лицинием в год консульства Сципиона Эмилиана и Фульвия Флакка.»

Немного подумал и, вздохнув, уже с серьезным лицом дописал пониже:

«Сенатор Луций Пропорций, брату своему Квинту — прости...»

Длинно зевнув, Луций завалился на ложе и закрыл глаза. Ни шум с первого этажа, из таверны, где пьяные посетители ругались и спорили с хозяином, ни мысли о брате уже не тяготили его.

Луций принял решение.

Рано утром, выспавшийся, посвежевший, он сбежал вниз. Деловито осмотрел повозку, лошадей и приказал подскочившему вознице:

— Вели смазать колеса и поменять в них спицы!

— Слушаюсь, господин! — кивнул тот. — Хотя до Тарента мы бы доехали и с такими колесами!

— Поменяй спицы! — повысил голос Луций. — Поедем до Брундизия!

Возница поднял на римлянина недоуменные глаза: стоило ли так гнать несчастных лошадей, если путь вдруг удлиняется на целых три дня?

— Да, — решительно повторил Луций. — До Брундизия. Я поеду в Пергам через Македонию, без заезда в Афины!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1. Око за око

Сколот долго смотрел на ошеломленного Эвбулида невидящим взглядом. До других ли пленников было ему, сыну дремучих лесов и нив золотистого жита, когда полумрак и затхлость забитого людьми трюма стреножили его, словно веревки буйного жеребца? Все его существо жило только одним: новым побегом, и он лихорадочно прикидывал, как его осуществить.

Но вот глаза его дрогнули, и широкое скуластое лицо начало быстро, как озеро при внезапном порыве ветра, менять свое выражение. Брови сколота неудержимо поползли вверх, рот приоткрылся, обнажая белые, крепкие зубы, глаза изумленно распахнулись: бывший раб узнал своего бывшего хозяина.

«Ох, и хорош же он был бы на мельнице! — невольно подумалось Эвбулиду. — С такими ручищами и плечами он один бы у меня вертел жернова! А остальных я б отправил на другие работы... Скажем — копать глину и строить гончарную мастерскую. А что, нанял бы хорошего мастера, стал торговать глиняными кувшинами... Теперь же всё: нет у меня ни мельницы, ни рабов, ни денег!»

Эвбулид разглядел в полумраке рядом со сколотом двух своих рабов, тоже избитых, окровавленных, и понял, что после побега сколотов осталось только трое.

«А все этот! — закипая от злости, подумал Эвбулид. — Он виновник всех моих бед!»

Ему хотелось кинуться на сколота, бросить в бородатое лицо самые грязные слова, которые он кричал разве что на стене Карфагена, рубясь с пунами. Но, понимая, что варвар все равно не поймет ни его эллинской речи, ни состояния, лишь вздохнул:

— Ну, и чего ты добился?

Сколот неожиданно ответил по-эллински, нещадно уродуя певучие слова, делая их похожими на грубую варварскую речь:

— Я пока ничего. А ты?

— Я? — опешил Эвбулид.

— Да. Ты. Ты ведь тоже здесь. И как я вижу, тебя позвали сюда не в гости.

— Я... — запнулся Эвбулид, пораженный не столько тем, что раб говорит на его языке и смеет задавать ему вопросы, а тем, что он отвечает на них. — Я, — с достоинством повторил он, — случайный человек здесь. Завтра утром Армен привезет за меня выкуп, и я тут же уеду в Афины, забуду все это, как кошмарный сон!

— А я опять сбегу! — нахмурился сколот и мрачно пообещал: — Только не забуду. Ничего. Никому.

— Сбежишь? — удивился Эвбулид и показал глазами на закрытую крышку люка, сквозь редкие щели в которой длинными иглами сочились лучи света. — Отсюда? Как?!

— Сбежал же ведь я от тебя! — с мстительной усмешкой напомнил сколот.

Эта усмешка окончательно вывела из себя Эвбулида: ему вспомнился вбежавший в дом надсмотрщик, погоня на «Афродите», схватка с пиратами на палубе, угрозы их главаря Аспиона...

— Нет, ты не сбежишь отсюда! — возразил он, с удовольствием выговаривая каждое слово. — А если твои варварские боги каким-то чудом помогут тебе, то все равно ты снова попадешь в рабство! Не здесь — так в Риме, не в Риме — так в Сирии, наконец — в Египте! Твоя родина слишком далека, чтобы до нее можно было добраться! Ты хоть представляешь себе, где она находится?