Санин Евгений - Око за око

— За что? — не зная, как наложить повязки и опуская полу, спросил Прот.

— А тебя? — вопросом на вопрос ответил раб.

— Я случайно узнал государственную тайну! — вздохнул Прот. — Они собираются превратить в свою провинцию Пергам, убить царя. Это моя родина... — пояснил он, умалчивая о пятидесяти миллионах.

— Кровососы... Мало им Македонии и моей Греции, мало Карфагена, Испании... Сардинии... Теперь решили прибрать к рукам и Малую Азию?..

— Туда едет мой господин! — объяснил Прот, слегка удивленный такой образованностью раба. — Он должен убить царя Аттала.

— Тогда тебе надо предупредить своего базилевса, опередить хозяина...

— Как?

— Надо бежать...

— Отсюда?!

— Бежать можно отовсюду... Даже из Мамертинской тюрьмы или вон — с Тарпейской скалы! Была бы только цель...

— Но они не оставили на мне живого места! Я не могу даже встать! — пожаловался Прот. — Нет... Я не смогу!

— Цель! — упрямо повторил раб. — Ясная, нужная, которая не позволит тебе умереть спокойно... Она подарит тебе крылья, возвратит силы...

— Да ты философ, как я погляжу! — пробормотал Прот, думая, что сокровища Тита могли бы стать для него такой крылатой целью. Да только разве теперь доберешься до них?

— Да, — услышал он слабый вздох. — Когда-то я был философом... Мечтал сделать всех людей счастливыми, ответив им на главный вопрос смысла человеческой жизни. Увы! На него нет ответа… Потом я невольно стал воином. Та же цель поставила меня на высокую стену родного города, вложила в мои руки лук и меч... Увы, это тоже не помогло ни мне, ни городу... Я стал рабом. И цель моя стала рабской – выжить… «Даже домика не нажил он, куда бы раб принести бы мог известье о конце хозяина»... — шепотом докончил философ, и Прот встревоженно склонился над ним:

— Ты бредишь?

— Нет... Это стихи... Я переписывал их сегодня утром со стены по приказу госпожи...

Философ изучающе посмотрел на Прота:

— Ты спросил, за что они меня так. Хорошо, скажу... Не так давно у меня вновь появилась цель. Я и еще семь моих товарищей решили воспользоваться сегодняшним праздником и — бежать!

— Из Рима?!

— Опять ты за свое... Я ведь уже объяснял тебе, что бежать можно отовсюду.

— Но куда? Как?!

— Хорошо, отвечу... В полночь мы уговорились встретиться у стены Сервилия Туллия между Виминальскими и Эсквилинскими воротами. Я договорился с одним владельцем парусника...

— С римлянином?!

— С вольноотпущенником... Он отвезет нас в Сицилию. Там — свобода. Там Евн образовал целое царство из бывших рабов! Но владелец парусника затребовал с нас большую сумму. И тогда мы договорились обворовать своих господ. Хотя... я считаю, что мы взяли лишь то, что заработали...

— И сколько же ты взял? Неужели столько, сколько заработал?! — не поверил Прот.

— Да... Пятьдесят денариев...

— Немного! Что, больше не оказалось?

— Почему? В шкатулке госпожи было еще много монет, но я подсчитал... Я больше не заработал. Ведь я был простым скрибой в доме Корнелии, вдовы Гракха. Вместе с ее обезьянкой и карликом я сопровождал ее в выходах...

— И они поймали тебя?

— Да...

— Прямо на месте?! — поежился Прот.

— Увы! Корнелия появилась в самый неподходящий момент, когда я отсчитывал денарии... Ей срочно понадобился пергамент для письма...

— Она вызвала прокуратора!.. — подхватил Прот.

— Да...

— Удивительно, как он еще не убил тебя прямо на месте!

— Мне повезло, если это можно назвать везением! — с горечью усмехнулся раб. — У вдовы сегодня прекрасное настроение. Триумф сына! Ради него она приказала лишь высечь меня розгами в назидание остальным рабам. Денарии, конечно, отобрали. Все, кроме одного... Его я все же ухитрился положить под язык. Ведь я до последнего надеялся, что успею в полночь повидаться с товарищами... Как я мог прийти к ним с пустыми руками? Этот денарий не позволял мне кричать и... погубил меня... Озверевший от моего молчания прокуратор схватил бич со свинцом и... раздробил мне колени... Он и до этого меня не особо жаловал, а теперь, сам того не зная, отнял у меня последнюю надежду... Так что со мною все кончено… А ты беги! Ты — молодой, сильный, а что избит — так нам ли, рабам, привыкать к этому?

— Да я бы убежал! — неуверенно сказал Прот. — Но как?

Раб вдруг замолчал и стал напряженно всматриваться куда-то ему за спину.

Прот обернулся и увидел бредущего по берегу пьяного луперка в шкурах поверх белой тоги. Шатаясь и голося какую-то песню, новоявленный жрец-луперк колотил длинным кнутом по волнам Тибра.