Па Марго: Марго Па

Иногда мать приходила в себя, и они долго разговаривали, сидя за столом на кухне. Каким горьким ему тогда казался чай! Безнадежный чай, с привкусом тоски и недоверия. Она начинала плакать и неизменно повторяла, что все будет хорошо, и что в выходные они обязательно пойдут гулять в парк. Но Макс смотрел на ее опухшее, безобразное лицо и догадывался: в парк он попадет не скоро и, скорее всего, не с ней.

А спустя несколько дней все повторялось снова. Заколдованный круг.

Однажды она вскрыла вены. Макс нашел ее в ванной, всю в крови, она бредила и твердила что-то бессвязное о себе, отце и еще какой-то женщине, но он ничего не понял. Ее забрали в больницу.

– Только не детдом! Не сдавайте меня в детдом! – плакал Макс и клялся соседке, что справится в одиночку. Она молчала и гладила его по голове. Она выполнила обещание. Поначалу навещала его, а потом они переехали, и Макс остался совсем один.

Он бросил школу и пошел работать. Сперва на автозаправку бензин разливать, потом машины мыл в автосалоне. Он работал, работал и работал… Потом учился заочно и снова работал. Так он и стал менеджером по продажам автомобилей. Иногда не спал целыми сутками, и сил не хватало даже поесть. Странно думать, что целых пятнадцать лет жизни он провел в «АвтоСлейд». Пятнадцать лет ненависти. Да, он ненавидел своих клиентов: они садятся за руль и убивают. Если бы не они, его жизнь сложилась бы иначе, и отец был бы жив. Но они вечно спешат, гонят дни под колесами, стирая до пыли асфальт. Это война. Незаметная, повседневная война, которая уносит тысячи жизней. Несчастные случаи – всегда не в счет. Тот алкаш за рулем, его даже не посадили. За определенную сумму денег убийство при отягчающих обстоятельствах превращается в обыкновенный несчастный случай. Отца больше нет, мать спилась и попала в больницу. Это призрачная, невидимая война. И никто за нее не ответит.

Макс никому не говорил и никогда не думал, что больница, куда поместили мать – приют для душевнобольных, психушка, просто знал это где-то внутри себя. Она больше не узнавала его, и Макс стал навещать ее все реже и реже. Дни шли, он старался забыть. Боль постепенно превратилась в пустоту, сожаление и чувство вины – в усталость, все желания – в одну единственную мечту:

– Жить бы на острове, где нет людей и машин, где не нужно никуда спешить, не нужно ночевать в офисе и лгать в глаза тем, кого ненавидишь с детства. Смотреть каждый день, как солнце падает в море... Да, что там море, и озеро где-нибудь в российской глубинке подойдет, лишь бы подальше отсюда. Неужели я не устал, не заслужил дом…. на усталость? – твердил он себе, проводя рукой по стыкам новеньких, только что поклеенных обоев.

****

Вечер удлинял тени, окрашивая землю в разные оттенки синего и фиолетового, пока солнце подыскивало себе ночлег, прячась на краю поля в кронах деревьев. В доме запахло сыростью – предвестником ночи.

Камин никак не хотел разгораться, сырые поленья медленно тлели, не давая силы огню.

– Как любовь, – подумалось Вадиму, – ей тоже всё мало и вечно чего-то не хватает. Огонь гаснет, если не подкидывать нежность снова и снова.

Он вспомнил, как мама читала ему сказки Андерсена на ночь. Любимой была «Русалочка». Он никак не мог взять в толк, почему же Принц не остался с Русалочкой, она же его спасла и по-настоящему любила. Мама покачала головой и горько вздохнула.

– Это правдивая сказка, сынок, – сказала она. – Принцу нужна Принцесса, а не Русалочка.

Так всегда бывает, когда появляются дети. Дети мешают любви. Любовь – эгоистична. Когда женщина полностью поглощена заботами о ребенке и перестает уделять мужчине внимание, он греется у чужого огня.

Вадим увидел Принцессу еще в детском саду. Была очередь отца забирать его домой. Отец сильно раздражался медлительности Вадима, не любил ждать, пока тот оденется. И Вадим решил преподнести ему подарок, показать, какой он уже взрослый и самостоятельный. Он отпросился у воспитательницы заранее. Старательно оделся, аккуратно завязал шнурки на ботинках, дабы ничем не вызвать недовольство отца. Одетый и застегнутый на все пуговицы, он долго сидел в раздевалке, но отец все не появлялся. Вадим устал ждать и потихоньку вышел во двор. Оглянувшись на окна, он понял, что его отсутствия никто не заметил, и тогда он, осмелев, шагнул за ворота.

Отец стоял за воротами, чуть дальше по улице, но не один. Улыбаясь, он пожимал руку на прощание женщине с белыми волосами. Они смотрели друг другу в глаза. Вадима никто из них не заметил. Что-то неприятное ухнуло и зашевелилось внутри. Вадим застыл в нерешительности, не зная, что делать дальше. Если отец его увидит, то непременно рассердится и будет ругать. Но они по-прежнему, не отрываясь, смотрели только друг на друга, и Вадим медленно отступил за ворота, в глубь двора, прячась на веранде. Наконец Принцесса ушла. Отец, ничего не подозревая, направился через двор к входной двери. Вадим догнал его на лестнице.