Роланд Грин - Властелин Смерти Танзы

жизни, увеличивающие силу. Хотя у него уже было достаточно силы Бога Смерти. Скоро он

сам станет Богом! Жизнью больше или меньше - не имело бы особого значения.

Правда, оставались еще члены его шайки, которых имело смысл выследить. Если

раненные дали ему столько сил, то сколько можно получить их от здоровых мужчин?

Гролин кружился по горе, прячась за скалами, чтобы остаться невидимым до

решающего удара. Он рассчитывал на успех. Разбойники почти обезумели от страха, а нынче

барон мог гораздо лучше простого смертного воспринимать подобные эмоции.

Неожиданно колдун напомнил о своем присутствии. Барон читал когда-то стихи о

«пронзительных, тонких голосах». Звучавший в ушах голос был, безусловно, пронзительным,

однако совсем не тонким.

«Что ты делаешь?» — орал маг. — «Откуда в тебе эта сила? Душа Taнзы не твоя, она –

моя. Ты ее недостоин!».

Очень многое, сказанное в том же духе, не заставило Гролина даже замедлить шаг.

Хорошо иметь такое полезное свойство, как контроль над разумом. Колдуна можно было

игнорировать в настоящий момент, но вдруг он в отчаянии призовет более мощное

волшебство. Что тогда?

Ответ напрашивался сам собой. Чем больше жизненных сил барон вытянет из других,

тем успешнее будет противодействие магу. В конце не должно остаться никакого

соперничества из-за Души Танзы. Ничто его не удержит.

Размышляя, таким образом, Гролин заметил одного из бывших соратников,

блуждавшего в отдалении от остальных. У него появилась возможность забрать первую

здоровую жизнь, не будучи замеченным или устраивая драку с жертвой.

Так и будет. Сейчас он практически неуязвим перед оружием смертных. Тем не менее,

нужно стать еще сильнее, чтобы избавить себя окончательно от любых серьезных ран.

Конечно, его люди на такое не способны, а те, кто мог бы нанести эти раны, сейчас слишком

далеко.

Гролин успокоился и приступил к охоте на человека. Выяснилось, что все его чувства

исключительно обострились. Он мог видеть в деталях парящих в вышине орлов, чувствовать

обутыми ногами дыхание земли. Обонянию стали доступны запахи мелких животных в их

норах. На миг в голове промелькнула мысль: зачем направлять обретенный дар на убийство?

Ведь можно жить за счет своей силы на этой горе в течение многих столетий, не позволяя

никому себе вредить, но и не причинять вред другим существам.

Мгновение спустя, подобные мысли улетучились. Гролин зарычал, как голодный волк.

Наверное, это все ему внушил чародей. Бывший союзник, вероятно, готов был отказаться от

Души Taнзы, если только мог бы вынудить Гролина сделать то же самое!

Гролину хотелось выть. Он хотел разорвать горло следующей жертвы зубами и выпить

ее кровь. Он…

Голос мага послышался вновь. Теперь он пытался стращать Гролина внезапной

смертью. Барон мысленно пожелал мертвой тишины, оставив в своем мозгу место лишь двум

вещам: Убить людей внизу. Найти Душу Taнзы и забрать себе всю ее силу.

Он не решил, что делать с колдуном, поскольку выбранная им жертва появилась ниже

по склону. Прыгнув со скалы, Гролин приземлился на спину человека, и вцепился в шею, не

дав воину шанса увернуться или позвать на помощь.

Гролину безумно захотелось издать крик радости и насыщения, когда жизненная сила

человека впиталась в него.

104

* * *

Лисинке и Kлaрнидесу потребовалось время для того, чтобы собрать всех бойцов

вместе и потом разделить на три группы. Некоторые были оглушены завываниями ветра и

грохотом обвала. Некоторые получили ранения, но все еще сохраняли способность

сопротивляться и защищать себя. Однако многие воины находились в таком плачевном

состоянии, что их нельзя было трогать.

В подобных ситуациях другие главари банд обычно избавлялись от раненных. Лисинка

никогда так не поступала, и это являлось одной из причин ее непререкаемого авторитета.

Кто-то, имевший сильные повреждения, сам лишал себя жизни, чтобы не обременять

товарищей. Но пожелай раненный воин остаться с отрядом, то о нем бы заботились и несли

на руках.

Пока внизу люди проделывали необходимые работы, на вершине горы воцарилось

тревожное затишье. Правда, дважды Лисинки слышала зловещий хруст и нечто, похожее на

волчий вой – если, конечно, можно было вообразить волков или любое другое обычное

животное в столь пустынной местности.

Вдруг тишину разорвал дикий вопль – явно крик человека, испытывающего смертные