Иштван Фекете - Лутра

Собаки — их было две — как сумасшедшие метались по следам то зайца, то лиса, то гусей. Все следы были еще свежие, теплые, но, запутавшись, собаки побежали в конце концов друг за дружкой, тупо глядя в лицо неудаче.

Гуси уже летели высоко в облаках, старый заяц мчался по лугу, а Карак, испуганно прислушиваясь, сделал круг по лесу и успокоился лишь когда собачье тявканье стало доноситься уже издалека, с реки.

Он лег на брюхо, глубоко вздохнул, и только с этим вздохом лиса покинуло снедавшее его волнение. О чем он думал и думал ли вообще, трудно сказать. Если и думал, то мысли его были спутаны, как заячьи, лисьи и гусиные следы для собак.

Заяц лежал, по-видимому, где-то недалеко, и собакам только благодаря завыванию ветра удалось настолько приблизиться и к нему, и к лису. Карак, пожалуй, мог бы поймать его, но это стоило большого труда, а лис был так напуган, что и не пытался. Он узнал лающих собак, овчарку и кривоногую дворняжку, помесь матери неизвестной породы с таксой. Эта полутакса отличалась лишь здоровой глоткой; однажды Карак подрался с ней, и она с воем умчалась восвояси -нов последнее время она завела дружбу с овчаркой, и от них теперь приходилось спасаться бегством. Овчарка, эта длинноногая убийца, тощая, кровожадная, бежала молча, и когда дворняжка лаем выгоняла какого-нибудь зверя из лесной чащи, хватала добычу. Она ловила даже самых проворных зайцев.

— Гав-гав, смотри-ка, смотри-ка, гав-гав, кто-то бежит, — доносилось издалека до Карака, но услышал это и Миклош.

— Пошли к берегу, быстро! — заторопил он Янчи.

Из обгоревшего камыша стремглав выскочил заяц и в паническом страхе бросился вниз головой в реку, за ним в трех шагах неслась овчарка, а позади трусила дворняжка.

—Гав-гав, где он, где он? — на бегу, высунув язык, взвизгивал маленький кобель, Миклош поднял ружье.

Внезапный выстрел словно смел длинноногую овчарку с берега.

— Уй-уй-уй-уй! — возопила дворняга, на глазах которой молча скатился в реку ее товарищ по охоте; повернув назад, она попыталась удрать, но тут…

— Паф! — прогремело ей вслед ружье, и она упала возле обгоревших стеблей камыша.

Миклош вынул из ствола стреляные гильзы.

—Уже не первый месяц выслеживаю я этих двух псов. Знаешь, Янчи, что значат эти мои два выстрела? На сотню больше зайцев, фазанов, серых куропаток будет теперь в наших краях. Этот щенок их поднимал, а овчарка хватала, ведь овчарки охотятся молча. Этим-то они и опасны. Впрочем, по мне чьи бы они ни были, это мой долг. За это мне денежки платят.

Взяв овчарку за лапу, он оттащил ее в камыши.

— К весне от нее ничего не останется.

— Погляди! — вскинув голову, сказал Янчи.

Испуганный заяц вскарабкался на крутой берег и, отряхнувшись, одним прыжком скрылся в ракитовых кустах.

—Бедный лопоухий! — пожалел его Миклош. — Если бы в другой раз на охоте узнал бы его, честное слово, не стал бы стрелять. Такой выносливый заяц должен жить и наплодить как можно больше зайчат. Видел, как он сиганул вниз головой?

Услышав выстрел и вой дворняжки, Карак скривил рот и, потянувшись, подумал: собаки эти ему больше не страшны. Потом осторожно пошел к норе.

Ветер слегка приутих, точно устал волочить горы туч, и густую кайму камышей хлестал мелкий снег. Порывы умолкающего ветра лишь изредка раскачивали верхушки деревьев, и слышно было, как на опавшую листву падают снежные хлопья.

Осмотрев окрестности норы, Карак понял, что там ничего не изменилось. Только кустики возле входа немного выросли, крапива засохла, и весь холмик нехоженым ковром покрыли опавшие листья. Да и кому здесь ходить? Холмик окружен водой и камышами, несколько стоящих на нем старых деревьев рубить никому в голову не придет, — сюда нелегко подъехать на телеге, а для костра всегда найдутся готовые дрова — сухие ветки. Миклош знал это местечко, не раз сидел тут летом в засаде, но норы не заметил.

Место удачней лису трудно было бы найти, но сейчас он не торопился, хотя и не знал поговорок: «Терпение и труд все перетрут» и «Тише едешь — дальше будешь».

Он присел на корень старого дерева и стал внимательно смотреть на один из входов в нору, наполовину прикрытый опавшей листвой. Потом сделал небольшой круг и так же изучил два других входа, поменьше, которые совсем не были заметны. Как видно, с лета никто сюда не приходил, и это окончательно его успокоило. Блохи — эти маленькие черные кровопийцы, переселились или погибли от голода после того, как лис ушел в камыши. Разразись теперь сильнейшая пурга, в доброй, старой норе ему все нипочем.