Аль Странс - Встреча

― Значит правда сильная актриса, если до слез трогает, Федор Иванович.

Водитель покосился на Артура и по–доброму улыбнулся.

― Чего это вы, Артур Львович, меня на Вы вдруг величать стали?

― Да неловко как–то стало, вы меня на вы, а я на ты, как барчук какой к слуге.

― А вы и есть барчук! Я вас с пеленок баловал… И Мая моя вас любила… играла с вами как со своим ребенком. И я преданный слуга ваш, как и был преданным слугой папеньке вашему. И не за деньги вовсе, нет. А за душу его, за доверие ко мне, за спасение жизни дочери моей, покуда спасать можно было, за лекарства самые дорогие и современные, что он ей из-за границы выписывал! Понимаете ли, Артур Львович? Это не та рабская покорность или холуйская услужливость, что повсюду у нас сейчас, да и завсегда было, перед власть имущими, когда в лицо сюсюкают и льстят, а за глаза ненавидят и предают. Лев Давидович и моя семья…. это одна жизнь. А потому и его семья это моя жизнь. Это вера моя! Так что уж зовите меня, Артур Львович, как и прежде, в детстве дядя Федя или Федор, как вам приятнее, а я вас буду как мне приятнее.

Артур поразился красноречию старика, обычно очень сдержанному и малословному, но промолчал. Они ещё проехали четверть часа по дороге обрамленной высокими соснами в снегу и обнаженными сиротливыми березками, как Федор свернул с шоссе на поляну перед деревянным домиком. За ним холодно и лениво плескалась серая вода Финского залива. Перед домом было место, вероятно, в летнее время для столов на улице, но теперь здесь лежал снег.

― Федор, я всё тебя спросить хотел, ты последнюю сиделку отца знал?

― Знал. Немного. Вот сядем за столик, закажем, я тебе и расскажу.

Они зашли внутрь. В полутемном зале ресторана, как и предсказывал Федор, было пусто и довольно прохладно. Деревенский стиль создавал уют и покой. Из угла лениво поднялся официант.

― Желаете пообедать?

― Нам бы столик, где потеплее.

― Счас всюду будет тепло. Включим отопление. Вон тама, в углу, будет нормально.

Официант ушел и тут же зажегся свет и заработали батареи отопления. Они устроились в углу. Вдруг Федор поднялся.

― Извините, Артур Львович, мне в туалет надо, последнее время часто нужда есть, простата… А вам не надо после дороги–то?

― И мне надо.

Они прошли в туалет. Когда вернулись на столе стоял штоф водки, соления, горячий хлеб с маслом.

― Режьте, Артур Львович, хлеб у них свой, домашний. Вон, ещё горячий.

Появился официант.

– Что прикажете заказать?

― Телятина в беконе есть?

― Как всегда.

― Маслят маринованных, картошки вашей, малосольных огурчиков, и потом блины с брусникой.

― Мигом всё будет готово, – кивнул официант, быстро сообразив, что мужички любят поесть и место это знают, и, значит, при деньгах, потому как, ресторан не из дешевых, и, значит, отставят добрые чаевые.

В тот момент, что официант отбыл выполнять заказ, совершенно для них неожиданно, к их столику подсел следователь Мартынов.

― Не ждали? – с кривой улыбочкой спросил он, усаживаясь поудобней.

― Мы вас не приглашали! – после первого неприятного удивления ответил Артур.

― Я сам пригласился. Не бойтесь, я за себя заплачу. Так вот она, какая ваша девушка, Артур Львович! – не без злой иронии произнес Мартынов, указывая кивком головы на Федора.

― Федор Иванович, давайте пересядем, полно свободных мест, – поднялся, было, Артур, сдерживая себя от вспышки гнева.

― Нет, Артур Львович, вы лучше тут посидите, а я съезжу кое-куда.

― Куда же, Федор Иванович? Вы же, кажется, намедни, уверяли меня, что не знакомы с семьей Фридланд!

― Сейчас познакомился, – процедил Федор сквозь зубы, тяжело встал и жестокое, как уже однажды видел Артур, выражение застыло у него на лице.

Он направился к двери ресторана и потом к машине. Эта его выходка застала следователя врасплох. Он не ожидал, вероятно, разделения объекта своего наблюдения на два и теперь не знал, как лучше поступить, с кем остаться. Он, конечно же, хотел бы поговорить с ними обоими одновременно, жестко глядя им в глаза, заставляя признаваться в их тайне. Но сейчас, когда один объект уходил, он просто растерялся. Наконец, сообразив, что Артур никуда не денется без машины, Мартынов вскочил и побежал за Федором. Тот быстрым шагом приближался к своей Волге.

― Господин Коконин! Федор Иванович! Подождите! – крикнул ему вдогонку следователь.

Федор быстро сел за руль и завел двигатель. Поняв, что ему не поспеть за ним, Мартынов бросился к своим милицейским «Жигулям». «Волга» стартовала первой. Она вырвалась на главное шоссе. Жигули выскочили следом. И тут произошло нечто, казалось, совершенно непредвиденное. С полпути черная Волга Федора развернулась и, наращивая обороты, понеслась прямо на Жигули Мартынова. Следователь резко повернул руль вправо, машина юркнула в кювет и перевернулась на бок. Волга пронеслась мимо. Следователь попытался открыть дверь, но её заклинило. Разбив лобовое стекло ногами, он выбрался из машины, и, выхватив боевое оружие, поднялся на асфальт шоссе. В ту же секунду раздался рев двигателей и из-за поворота показалась черная Волга. Она неслась на полицейского, с ясным желанием уничтожить его! Раздалось три хлопка, и белый дымок развеяло ветром. Следователь спрыгнул с дороги в кювет, Волга неожиданно пошла зигзагом, Мартынов выстрелил ещё раз уже по колесам. Автомобиль Федора съехал с дороги и врезался в дерево. Следователь вызвал по рации подкрепление. Редкие автомобили чуть притормаживали и проезжали мимо. Мартынов осторожно приблизился к Волге. Обошел её сзади. Навалившись всем телом на руль, застыл в машине Федор. Из пулевой раны в голове медленно сочилась густая кровь. Следователь подошел совсем близко и ткнул в плечо бывшего водителя дулом своего пистолета. Ответа не последовало. Он обыскал тело, забрал документы и направился к ресторану.