Александр Бельфор - Знак кровоточия. Александр Башлачев глазами современников

Отдел партийной жизни, в котором Саша работал, изучал партийную жизнь. Партия у нас тогда была одна. Ну и комсомол еще. Заведовал отделом очень хороший, добрый человек, Борис Иванович Андрюшанов. Он никогда не корил своих работников за то, что те не пришли на работу вовремя. Когда у него отпрашивались по делам, он краснел и говорил: «Да-да! Конечно!» Очень добрый был человек. Это я к тому, что Сашу на работе никто не третировал. Просто никто не понял, что рядом с ними был поэт. Иногда подшучивали над ним, но не зло. Он не из-за этого ушел из редакции. Просто ему не хотелось тратить время на выполнение нормы строчек. Если бы он занимался в газете тем, что было бы ему интересно, как знать, может, он и не уехал бы из Череповца, может быть, задержался еще в редакции на годик-другой. Но есть же еще так называемая «обязаловка». Есть материалы, которые я хочу написать, а есть такие, которые надо написать. Например, рейд по овощехранилищам, рассказ о том, как там овощи хранятся - это «обязаловка». Откуда взяться вдохновению? Но журналист должен добросовестно это сделать. Совсем не о том, что интересно, о чем пишется взахлеб… Такие темы наверняка нашлись бы у Саши, но не в этом отделе и не на этой тематике. Иногда он загорался какой-то идеей, когда готовил свою страничку «Семь нот в блокнот». Он ее делал очень хорошо, с любовыо, ведь это была его тема. Он бы мог стать хорошим журналистом, но поэзия перевесила. Поэзии в нем было слишком много.

Бытовые условия у Саши были не ахти какие: сестра, родители, бабушка - и все в двухкомнатной квартире. У него и места-то своего не было. Он, наверное, на кухне, а, может, в ванной сидел, стихи писал. Невозможно было так жить. Он любил их всех, но жить в этом общежитии ему было невозможно. Не сразу же он начал снимать квартиру - надо было денег сначала заработать.

На летучках он молчал, никогда не говорил ничего. Подружился с молодыми - были у нас молодые сотрудники, но они его тоже не смогли понять. Мой сын рассказывал потом всем, что Сашка в Питере зазвучал… А ему отвечают: «Что значит зазвучал? Приехал домой, а на нем все та же потертая курточка!» Все было у него внутри. Я думаю, он и дома-то ничего не говорил. Но жизнь у него была наполненная, не пустая - он писал стихи!

В газете Сашу Башлачева интересовала социальная тематика. Социальная тематика - это то, что обращено к человеку. Жилищно-коммунальное хозяйство - сложная тема. Транспортное, бытовое, торговое обслуживание, медицинское обслуживание… Но это все обращено к человеку. Он бы познавал человека, его нужды. Он бы знакомился с людьми, а не с этими комсомольскими функционерами, с которыми ему разговаривать было неинтересно и, я думаю, даже противно. О комсомоле, так искренне писать было нечего, а врать и притворяться Саша не умел. И как журналист он просто завял.

Он приехал к нам на работу в восемьдесят третьем, в восемьдесят четвертом уехал, а в восемьдесят восьмом он погиб. И тут мы узнали, что погиб поэт.

Так было… Ночыо мне не спалось, я тогда все время слушала «Радио Свобода», на «Би-би-си». Глушилки сняли, я слушала напропалую… И вдруг я слышу, прервалась передача Севы Новгородцева. Совершенно серьезно: «Вчера в России, в Ленинграде, покончил с собой…», - у меня сердце забилось, я почему-то сразу подумала, что это Башлачев. Хотя я, конечно, не могла предположить, что он так кончит. Близко не предполагала! «…покончил с собой большой русский поэт Александр Башлачев». Больше я не спала этой ночыо… По «Би-би-си» исполняли его песни, читали стихи. А в Ленинграде словно бы ничего и не произошло! Ни в городе, ни в стране ничего не произошло. А «Би-би-си» откликнулось…

А мы как раз собрались в редакции на какой-то редакционный праздник, и мы заговорили об этом. Для многих было откровением, что Саша не просто стишки кропал, а был большим серьезным поэтом. Вообще, когда он у нас рабо-

65

л »1.Ч тал, над ним все похихикивали - мол, ходит опять сонный. Ладно, дело молодое… Думали, с девками гуляет, а он стихи писал по ночам.

Прочитав стихи Башлачева, я сказала его маме: «Нелли Николаевна, ему невозможно было с этим жить! В этом маленьком, тщедушном тельце такое огромное содержание… Да оно его разорвало!»

Все его называют Сашей. Да, он умер молодым… Но Саше-то уже пятьдесят! Он давно уже Александр Николаевич. Вот его читаешь и невозможно поверить, что это написал двадцатисемилетний мальчик. Кажется, он прожил несколько веков такой глубоко русской жизни! Вот, например, союз «да» он часто применяет: «Рассыпь, гармошка!Да к плясу ноги!» или: «Ой, даяпезнаю…» - это настолько в духе русских былин, русских песен. Откуда у него все это взялось? Арины Родионовны ведь у него не было. «Да что есть духу, пока не ляжешь. Гуляй Вапюха! Идешь ты, пляшешь!» Русские обороты… Он глубоко русский поэт, именно - поэт, несмотря на то, что сильно тяготел к рок-музыке. «Ой-е-е-ей! Бог с тобой! Ой-е-е-ей! Бог с тобой! Если я с собой не в ладу чтоб ей оборваться, струпе…» Тут зачин, как у русской былины! А «Грибоедовский вальс», например? Ведь это русский характер, вся его трагедия. Из ничего - трагедия. Обычный человек вдруг вообразил себя Наполеоном, а утром проснулся водовозом. Да как же ему жить с этим? Невозможно с этим жить. Я не понимаю, как Саша в это во все смог проникнуть? Как он смог стать этим водовозом? Так глубоко проникнуть в душу, в судьбу другого человека?.. А стихотворение «Хозяйка»? «Пусти погреться, я совсем замерз. Враги сожгли мою родную хату». Она, молча, постелила ему постель, обласкала его. А потом ему стало стыдно, и он признался: «Зачем ты веришь мне? Я все наврал. Цела родная хата. И в ней есть все - часы и пылесос…» И на это: «А ты ответишь: Это ничего… - И тихо покачаешь головою». Это же чисто русская женская жалость! Он не похож на других двадцатисемилетних! Откуда в Сашке вся эта глубина взялась? Я не знаю.