Бодрийар - Симулякры и симуляция

Повсюду, в неважно какой области, политической, биологической, психологической, медиатической, где различение двух полюсов не может больше поддерживаться, мы входим в симуляцию, и таким образом, в абсолютную манипуляцию – не пассивность, но неразличимость активного и пассивного . ДНК реализует эту алеаторную редукцию на уровне живой субстанции. Телевидение, как в примере с Лоудами, также достигает неопределимый лимит, когда последние, находясь перед ТВ, являются уже не более и не менее активными или пассивными, чем живая субстанция по отношению к своему молекулярному коду. Здесь и там, одна единственная туманность, неразборчивая в своих простых элементах, неразборчивая в своей истине.

Орбитальное и ядерное

Апофеоз симуляции: ядерное. Тем не менее, равновесие ужаса – это всегда только зрелищная сторона системы устрашения, которая проникает изнутри во все щели жизни. Ядерное напряженное ожидание только подтверждает опошленную систему устрашения, находящуюся в самом центре медиа, жестокости без последствий, царящей повсюду в мире, алеаторного устройства всех выборов, сделанных до нас. Самые незначительные из наших поступков управляются нейтрализованными знаками, безразличными, эквивалентными, знаками с нулевым значением, каковыми являются те, которые управляют «стратегией игр» (но настоящее уравнение в другом месте, и неизвестное – это как раз эта переменная симуляции, которая из самого атомного арсенала производит гиперреальную форму, симулякр, господствующий над нами всеми и сводящий все события «на земле» к тому, чтобы быть только эфемерными сценариями, трансформируя жизнь, оставленную нам на выживание, в ставку без ставки – даже не в торг, в счет смерти: в заранее обесцененный торг).

Наши жизни парализует не прямая угроза атомного разрушения, в лейкемию их превращает устрашение. И это устрашение происходит оттого, что даже реальное атомное столкновение исключено – исключено заранее как случайность реального в системе знаков. Все делают вид, что верят в реальность этой угрозы (это понятно со стороны военных, вся серьезность их учения в игре, а также дискурс их «стратегии»), но на самом деле нет стратегических ставок на этом уровне, и вся оригинальность этой ситуации состоит в невозможности деструкции.

Устрашение исключает войну – архаическая жестокость систем в экспансии. Устрашение же – это нейтральная жестокость, имплозивная, жестокость метастабильных, или инволюционирующих, систем. Нет больше ни субъекта устрашения, ни противника, ни стратегии – это планетарная структура уничтожения ставок. Атомная война, как и Троянская, не произойдет. Риск атомного распыления служит лишь предлогом, через фальсификацию оружия – но эта фальсификация настолько переходит грани любой задачи, что сама становится симптомом ничтожности − для установления универсальной системы безопасности, блокировки и контроля, чей устрашающий эффект целиком нацелен не на атомное столкновение (последнее никогда и не обсуждалось, за исключением конечно самого начала холодной войны, поскольку тогда еще путали атомный механизм с традиционной войной), а на гораздо более широкую возможность всякого реального события, на возможность всего того, что произвело бы резонанс в генеральной системе и нарушило бы равновесие. Равновесие страха, это страх равновесия.

Устрашение – не стратегия, оно циркулирует и обменивается между ядерными главными действующими лицами точно так же как международные капиталы в орбитальной зоне денежной спекуляции, чьих потоков достаточно, чтобы контролировать все мировые обмены. Так, валюты деструкции (которая не соотносится с реальной деструкцией, не более чем плавающие капиталы имеют отношение к реальному производству), циркулирующей на ядерной орбите, достаточно, чтобы контролировать всю жестокость и возможные конфликты земного шара.

То, что замышляется в тени этого механизма, под предлогом «объективной» максимальной угрозы, и благодаря этому ядерному Дамоклову мечу, так это завершение максимальной системы контроля, которая никогда и не существовала. И прогрессивный вывод на орбиту всей планеты посредством этой гипермодели безопасности.

То же самое касается и мирных ядерных центральных электростанций. Умиротворение не делает различия между гражданским и военным: повсюду, где разрабатываются необратимые механизму контроля, повсюду, где понятие безопасности становится всемогущим, повсюду, где норма безопасности заменяет старый арсенал законов и жестокости (включая войну), растет система устрашения, а вокруг нее разрастается историческая, социальная и политическая пустыня. Гигантское скручивание заставляет сжиматься все конфликты, все конечные цели, все столкновения в масштабах этого шантажа, который прерывает их все, нейтрализует их, замораживает. Никакое восстание, никакая история не могут больше разворачиваться по своей собственной логике, потому что они подвергаются уничтожению. Больше невозможна никакая стратегия, а эскалада – это только губительная игра, оставленная военным. Политическая ставка мертва, остаются только, тщательно очерченные, симулякры конфликтов и ставок.