Admin: o 821465f126f17ac5

ужасно все это время. Но я знала, что иначе Блу умрет. Что она может

умереть.

Он поднялся на ноги, слегка охнув. До сих пор я не осознавала,

насколько он высокий. Я видела его только сидящим или лежащим с

тех самых пор, как мы заперли его здесь. Вздрогнув, я отступила

назад, когда Вор, потягиваясь, вытянул руки над головой.

Его улыбка спала, ожесточилась. – Ты не доверяешь мне, так ведь?

Я покачала головой. Вор протянул руку за ножом, и после некоторых

колебаний я отдала его.

- Я вернусь к полудню, - сообщил Вор. Я чувствовала, как сердце

бешено колотится у меня в горле, отбивая ритм: «Пожалуйста,

пожалуйста. Я рассчитываю на тебя».

Он указал подбородком на Блу: - Не дай ей умереть.

Затем он исчез, бесшумно двигаясь через темный коридор,

растворяясь в тени. А я сидела в ожидании, держа на руках Блу и

ощущая, как страх черным туманом расползается у меня в груди.

Ложь – это истории, а истории – это все, что имеет значение. Мы все

рассказываем истории. Некоторые из них правдивее остальных: и,

может, в конечном счете важно лишь то, во что ты сможешь заставить

поверить других.

Меня научила рассказывать истории мама. «Отец неважно себя

чувствует сегодня, - говорила она».

Она говорила: «Я сама упала».

Она говорила: «Запомни, как все было. Ты жутко неуклюжая –

врезалась в дверь. Ты оступилась и свалилась с лестницы».

Моя любимая история: «Он не хотел».

Ей так убедительно удавалось сочинять их, что вскоре я сама начала

верить в эти истории. Возможно, я действительно неуклюжая.

Возможно, я сама была виновата, сама его спровоцировала.

Возможно, он и вправду не хотел.

Мне рассказывали и другие истории: о девушке, которая

забеременела до своей Процедуры, Кэролайн Гормли. Она жила с

нами по соседству, в таком же безликом, угловатом доме. Ее родители

узнали об этом лишь тогда, когда она проглотила полбутылки

отбеливателя, и ее сразу же забрали в карету скорой помощи. Вот она

есть, едет домой в школьном в автобусе, прижимаясь носом к стеклу –

и окно запотевает от ее дыхания. А вот – ее больше нет.

Мама сказала мне, что Кэролайн увезли куда-то, чтобы исцелить,

отправили в другой город, где она могла бы начать все сначала.

Родители отказались от нее. Вероятнее всего, она закончит свои дни,

работая где-нибудь на свалке; без пары, окутанная, словно шарфом,

шлейфом болезни. «Видишь, что бывает, – говорил мой отец. –

Когда ослушиваются?»

« Что с ребенком? – спросила я у матери».

Она промедлила всего секунду. «О ребенке позаботятся».

Но она имела в виду совсем не то, о чем подумала я.

Одежда лаборантки настолько велика мне, что я сразу же ощущаю

себя девчонкой, надевшей старое мамино платье. Но я уверена, что

это сработает. Я не тороплюсь. Хорошая история требует пошагового

продвижения и обдуманности. Я не спеша надеваю на лицо

небольшую медицинскую маску и натягиваю резиновые перчатки.

Затем запираю дверь, прежде чем выскользнуть в коридор. Нельзя

допустить, чтобы кто-нибудь, войдя, обнаружил свернувшуюся на

линолеуме лаборантку, мирно сопящую во сне.

Я цепляю ее удостоверение себе на грудь, зная, что никто не станет

проверять. Дайте людям в общих чертах то, чего они жаждут: главных

героев и интригующую завязку.

И, конечно же, кульминацию. Хорошая история всегда нуждается в

кульминации.

Никто из хоумстидеров не стал винить меня в том, что Вор сбежал –

чего я очень опасалась особенно после того, как они заметили, что с

кухни пропал нож. Все пришли к выводу, что Вору каким-то образом

удалось вырваться из плена, развязав путы, и украсть нож, прежде

чем улизнуть. Сторонники радикальных мер – таких, как убийство

пленного – злорадствовали; они утверждали, что он обязательно

вернется прирезать нас во сне, что теперь придется постоянно

следить за припасами. Что нам следовало прикончить проклятого

Стервятника, когда была такая возможность.

Я чуть было не проговорилась. Я бы призналась, но мне было

слишком страшно вновь оказаться одной в Дебрях, изгнанной из

группы.

Вор пообещал вернуться пополудни, но день заканчивался; к тому

моменту, когда хоумстидеры завершили обход, а дыхание Блу жутким

хрипом раздавалось у нее в груди, я поняла, что он соврал. Он не